Минэкономразвития закончило многомесячную работу над законом о передаче имущества религиозного назначения конфессиям и внесло его в Госдуму. Текст документа вызвал яростный протест у музейного сообщества. Специалисты считают, что реализация планов способна привести не только к гибели многих памятников культуры, но и к расколу в обществе.
На прошлой неделе правительство внесло в Думу законопроект, разрабатывавшийся в недрах Министерства экономического развития не один год, – о передаче имущества религиозного назначения конфессиям.
Существовало несколько редакций этого документа. Их активно обсуждали. Правда, в основном общие положения, известные по пересказам, – тексты были труднодоступны даже специалистам. Ведомство в обсуждениях предпочитало не участвовать. Теперь, когда законопроект официально представлен к утверждению, Infox.ru предложил представителям музейного сообщества оценить качество длительной работы правительства, до которой их так и не допустили.
«Я в ярости, – начал заместитель директора музеев Московского Кремля Андрей Баталов. – Нынешняя редакция, по сути, ничем не отличается от тех, что мы видели раньше и которые вызвали самую острую критику профессионалов в области сохранения памятников и всего культурного сообщества».
Его коллега галерист Марат Гельман тоже не в восторге от документа, но он все-таки нашел некоторый прогресс. «Главным положительным отличием этой редакции от всех предыдущих является то, что музейные фонды выведены из-под этого закона, – говорит Гельман. -- Второй положительный момент заключается в том, что более детализированы обременения. То есть если церковь берет себе памятник архитектуры, то это обременено суммой обстоятельств, выполнить которые церковь на сегодняшний момент практически не может (ну например, создать при себе реставрационные мастерские). Это позволяет надеяться на то, что процесс приема в собственность если и будет массовым, то, по крайней мере, сильно не сразу».
Баталов считает, что оба преимущества не более чем фикция, «внешний флер, призванный обмануть взгляд читающего».
Его точку зрения разделяет завотделом древнерусского искусства Государственного института искусствознания Лев Лифшиц. «Пункт о якобы неприкасаемости музейных фондов – это ширма. Относительно них в законе ничего не сказано, кроме того, что действия с ними регулируются другими нормативными актами. Которые позволяют «трогать» фонды. Этот закон успокаивает общественность, делает вид, что все в порядке, но на самом деле ни фонды, ни памятники ЮНЕСКО не защищены», – убежден Лифшиц.
Тот же скепсис и по поводу обременений для новых собственников. Статья про обременения «неконкретна – ничего четкого по поводу реставрации, по поводу сохранения. Она написана с точки зрения имущества, а не с точки зрения защиты объектов культурного наследия», – излагает свою позицию Андрей Баталов.
Музейщики видят в законопроекте еще целый ряд опасных для культурного наследия положений. «Лукавой» называет Баталов форму бессрочного безвозмездного пользования: «Вещи, перешедшие религиозным организациям в такое пользование, выводятся из оперативного управления музеев. И под это может попасть все что угодно, включая фонды». «Что это как не отчуждение?» – поддерживает коллегу Лев Лифшиц.
В перечне оснований, по которым государство вправе отказать религиозной организации в ее претензиях на имущество, специалисты не нашли главного. «Возможность нанесения вреда объекту культурного наследия должна быть основной причиной отказа. А она вообще не указана», – говорит Баталов. «Вместо того чтобы просто сказать: есть особо ценные музейные памятники, ни при каких условиях они не могут передаваться, авторы предлагают какую-то размытую и малопонятную мотивацию», – подтверждает ту же мысль доктор искусствоведения Лифшиц.
Группа ученых под его руководством еще несколько месяцев назад предложила примерную классификацию, по которой все памятники культуры условно делились на четыре группы. Согласно ей, самые хрупкие и ценные в историческом и культурном смысле не подлежат религиозному использованию и остаются у музеев. Их совсем немного. Две другие группы позволительно использовать в церковных нуждах – в зависимости от сохранности, с разной степенью интенсивности и под контролем специалистов. Четвертая – это те памятники, состояние которых не вызывает беспокойства. Они вполне могут без ограничений использоваться для богослужения. Свои предложения музейщики направили и в Минкульт, и в Росохранкультуры. Внятной поддержки не получили.
«Следовало бы принципиально по-другому ставить вопрос, перенести акценты: говорить не об имущественном праве церкви, а о моральном – о праве церкви отстаивать благочестивое отношение к ее святыням, – делится переживаниями член научно-методического совета по охране наследия Андрей Баталов. – Музейное сообщество давно готово и уже идет по этому пути. Можно устраивать домовые церкви при музеях, замысливать их при строительстве новых музейных зданий, можно определить часы для богослужений в музейных помещениях, можно устанавливать особые правила хранения общехристианских святынь. Это делается, но процессу было бы полезно придать более широкомасштабный и системный характер. А борьба за имущество, я глубоко уверен, душевредна».
Музейщики обвиняют не столько церковь, сколько власти. Государство так охотно соглашается удовлетворить все притязания религиозных общин потому, что давно мечтает сбросить тяжкий груз ответственности за хлопотное наследство, коим являются памятники культуры, считают ученые.
«Мы думали, что существует конфликт между музейным сообществом и православной церковью. Оказывается, есть третья сторона – Минэкономразвития, которое относится к этому наследию не как к культурным ценностям, не как к сакральным предметам, а как к не приносящей доход, нерентабельной государственной собственности, от которой следует избавляться. Они и избавляются, у них такая стратегия еще со времен Грефа», – пояснил в разговоре с корреспондентом Infox.ru Марат Гельман.
Однако избавившись от расходов на реставрацию и содержание национального наследия, государство подводит себя под другие колоссальные траты. «Трудно даже представить масштаб предстоящих затрат. Говорится, что за шесть лет всем выселяемым учреждениям (речь идет о помещениях, подлежащих передаче и занимаемых ныне какими-либо организациями. – Infox.ru) должна быть предоставлена адекватная замена. Понимаете, какие это суммы?» – обращает внимание Лифшиц. Правда, он сомневается, что государство действительно выполнит свой долг: «Питать иллюзии, что все это будет сделано по-человечески, это нужно быть не просто наивным человеком, а идиотом. Алгоритм хорошо известен – мы проходили это не раз. Кончится тем, что просто выгонят».
Андрей Баталов видит в законопроекте проявление «полного интеллектуального инфантилизма наших законотворцев». Он добавляет: «Принятие такого закона опасно и для самих религиозных организаций, потому что раскалывает общество: в воздухе начинает пахнуть реституцией и переделом». «Нам навязывается концепция разделения культуры по этнорелигиозному признаку. На фоне растущего фундаментализма это лишний раз будет подталкивать страну к краю пропасти», – вторит ему Лифшиц.
В Госдуме законопроекту предстоит пройти три чтения. Теоретически документ еще может серьезно преобразиться. Музейщики отчаянно добиваются права быть услышанными. «Дело не в наших шкурных интересах. Мы просто понимаем свою ответственность», – говорят они.
