«Мы поддержим иски по новому школьному предмету»

- За месяц я побывал в Чеченской республике, Ингушетии, Дагестане, Карачаево-Черкесии, Мордовии, Чувашии, Воронежской, Тульской, Калужской областях. Я не только педагог, но и юрист. В первую очередь меня интересовало, насколько четко при проведении нынешнего эксперимента соблюдаются права детей и родителей. Основания сомневаться у меня были: я помню, как вводили ЕГЭ – с грубейшими нарушениями закона и Конституции. Что касается сегодняшней ситуации, мы смотрели, насколько правильно оформляется и учитывается волеизъявление семьи, каким образом школа учитывает мнение родителей.

По закону никто не может быть подвергнут эксперименту без личного на то согласия. Если речь идет о детях, то необходимо письменное согласие родителей. В большей части регионов, где я побывал, все делается грамотно. Общаясь с родителями, мы установили, что в Мордовии, в Чувашии, в Чечне с каждого родителя брали заявление о том, что он не возражает против участия ребенка в эксперименте и просит определить на такой-то модуль. Но нарушений тоже хватает. К примеру, в Дагестане родители первый раз слышат о какой-то добровольности. Никто с них никаких заявлений не брал, всех приписали в исламскую культуру. Кто уж очень возражал, тех – в основы светской этики. Факты давления установлены и в Центральной России. В Воронежской, Тульской областях откровенно склоняли к выбору светской этики. Для школы этот модуль проще. Учителям давали разнарядку: вот столько-то в светскую этику. И как хотите, так и выполняйте. Кто уговорами, кто угрозами, кто как умел.

- Родителям обещали предоставить выбор из шести модулей, вне зависимости от того, сколько человек запишется на курс. В Минобразования заверяли, что будут удовлетворены потребности каждого ученика. Большинство экспертов, и вы в том числе, сомневались, что это возможно.

- И были правы, к сожалению. Сложности с теми, кто выбрал «непопулярный» модуль, существуют. Если на курс записалось несколько человек, то школа не создает модульную группу. Родителям предлагают или пересмотреть свой выбор, или покинуть школу. Мы прогнозировали эти проблемы еще до начала эксперимента.

- Сергей Константинович, объясните, пожалуйста, а может ли ребенок вовсе отказаться от «обязательного факультатива», каким является экспериментальный курс? Есть недопонимание: если факультатив, то вроде бы добровольный, но что означает «обязательный»?

- Слово «обязательный» в этом термине относится не к ученикам и их родителям, а к органам образования, и означает, что школа обязана обеспечить преподавание такого факультатива. А вот посещение – дело добровольное. Строго говоря, ребенок имеет право спокойно в это время уйти домой. Формально, по закону. На практике родители не имеют возможности избежать преподавания курса. В одну из шести групп они должны записать ребенка. Это противозаконно, но таковы требования руководителей системы образования. В противном случае у семьи возникает масса проблем, вплоть до предложения подыскать себе другую школу.

- Методисты высказывали претензии к учебным пособиям. Как они показали себя «в деле»?

- Не слишком удачно. Учебниками не довольны ни родители, ни учителя. Главная проблема в том, что книги, причем по всем шести модулям, написаны не по возрасту. Особенно много вопросов по «Основам православной культуры». Не потому, что он самый плохой из шести, а потому, что учебник Кураева есть с чем сравнивать. Были учебники Аллы Бородиной, может быть, не идеальные по фактологии, но гораздо более удачные с методической точки зрения. Учебник опытного методиста Бородиной грамотно учитывает возрастные особенности. Те родители, которые знакомы с ним, получив учебник Андрея Кураева, не поняли, зачем нужно было что-то менять. Очень неудачный учебник по основам мировых религий. Он вообще не приспособлен под 4-5-е классы.

- Вы наверняка встречались с родителями. Как они настроены?

- Мнения родителей распределяются примерно так: около 60% одобряют введение курса, процентов 15 вообще никакого мнения по этому поводу не имеют, и около 25% относятся к эксперименту резко негативно, говоря примерно следующее: «Нечего нашим детям туманить мозги всякой религией и этикой, школа должна давать знания и учить тому, что пригодится в жизни».

- Сергей Константинович, судя по всему, с началом преподавания противоречия, на которые указывали эксперты, только обострились. Что дальше?

- Посмотрим, что выйдет к концу учебного года. Надо суммировать итоги. Я планирую в сентябре провести конференцию в рамках Госдумы, пригласить преподавателей, директоров школ, родителей, правозащитников. Попытаемся осознать то, что у нас происходит. Предложим рекомендации по корректировке эксперимента. Если, конечно, чиновники от образования захотят к нам прислушаться.

К сожалению, экспертов не всегда хотят слышать. Мы же предупреждали обо всем, с чем сейчас столкнулись. При проведении эксперимента заранее должны быть просчитаны все возможные варианты. Этого сделано не было. Поэтому все всплывает уже по ходу. И может привести к непредсказуемым последствиям. Не исключаю, что по итогам уже этой четверти могут созреть судебные иски по нарушению Конвенции по правам человека. Пункт 6 Конвенции четко предписывает: каждая страна обязана обеспечить гражданам образование, которое бы соответствовало их философским и религиозным убеждениям. Как только кто-нибудь из родителей придет и скажет, что мы хотели изучать православную культуру, а нас в атеисты записали, или наоборот, мы должны будем признать факт грубейшего нарушения гражданских прав. Родители имеют все основания пойти в суд.

Наши суды в таких делах редко занимают позицию гражданина, но если дело дойдет до Страсбурга, все может кончиться грандиозным скандалом. Думаю, мы несколько таких фактов найдем и поддержим иски. Не ради того, чтобы закрыть эксперимент. Я-то как раз считаю, что подобный предмет по основам духовной культуры школе очень нужен. Но чтобы отучить чиновников действовать грубыми административными методами, нужны процессы.