Прокурор по делу ЮКОСа пожалуется президенту на суд

Во вторник по делу против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева бывший член совета директоров ЮКОСа Жак Костюшко-Моризе рассказал о том, как происходило давление на аудиторов компании. Свидетель опроверг утверждение обвинительного заключения о том, что Ходорковский и Лебедев обманывали аудиторскую компанию PricewaterhouseCoopers (PwC). PwC являлась аудитором ЮКОСа и давала положительные заключения о работе нефтяной компании. В 2007 году компания отозвала собственные заключения о работе ЮКОСа, сделанные за все годы сотрудничества.

Аргумент в виде уголовного дела

Костюшко-Моризе рассказал, что, когда в декабре 2006 года в отношении аудиторов было инициировано расследование, PwC на своем сайте опубликовала сообщение, что отчеты по ЮКОСу были надлежащими и правильными. Затем, по рассказу свидетеля, в офисах аудиторской компании начались обыски. После этого PwC выпустила дополнительное сообщение о том, что в работе с ЮКОСом компания придерживалась мировых стандартов. А через несколько недель после этого, когда начались уголовные расследования в отношении сотрудников PricewaterhouseCoopers, аудиторы опубликовали письмо об отзыве своих заключений по ЮКОСу.

«Работать с ЮКОСом PwC прекратила в 2004 году. Письмо было выпущено фирмой через два, даже через три года -- в июне 2007 года. Это факт!.. А второй факт в том, что сразу после этого письма все нападки и все атаки на PwC прекратились практически моментально. Сегодня их бизнес в Москве процветает», -- заявил свидетель.

Костюшко-Моризе попросил суд разрешить озвучить собственное мнение на этот счет, но за судью ответил прокурор Лахтин. «Нас совершенно его мнение не интересует! -- вскочил со стула гособвинитель. -- Абсолютно! Я прошу пресекать такие показания!» С разрешения судьи Костюшко-Моризе продолжил. Он заявил, что не одобряет действия аудиторов, но понимает их. «Тем более после того, что произошло с ЮКОСом», -- добавил свидетель.

Лахтин не мог спокойно реагировать на подобные заявления и опять вскочил со стула: «Ну, опять продолжается! Опять он говорит о том, о чем нам слушать неинтересно!» Прокурор потребовал от судьи, чтобы тот «настроил его (Костюшко-Моризе. -- Infox.ru) как свидетеля». По мнению прокурора, свидетель пришел в суд для того, чтобы дискредитировать обвинение.

«Многие компании после этих действий задумались: следует ли им продолжать свой бизнес в Москве. Сомнения эти объяснялись тем, что наличие независимых аудиторов -- это одно из основополагающих элементов бизнес-центра, -- продолжал дискредитировать свидетель. -- На этом я остановлюсь, чтобы дальше не вызывать раздражение у господина прокурора».

Остановившись на теме своей работы в совете директоров, Костюшко-Моризе рассказал, что Ходорковский и Лебедев не оказывали на совет давление, иначе бы независимые директора немедленно бы ушли в отставку. Свидетель добавил, что совет директоров был в курсе того, что цены, по которым ЮКОС покупал нефть у дочерних компаний, отличались от цен на нефть марки URLS в Роттердаме. «Мы считали это совершенно нормальной практикой. Противоположная ситуация была в высшей степени аномальной», -- заявил бывший независимый директор ЮКОСа. Свидетель объяснил, что с момента добычи скважинной жидкости до продажи нефти на международном рынке компания-экспортер несет большие издержки.

Допрос прокуроров -- одно оскорбление в минуту

Вслед за адвокатами к допросу свидетеля приступили прокуроры и потерпевший Виктор Демченко. Он почти весь обеденный перерыв провел в комнате гособвинителей.

Вопросы стороны обвинения сводились по большей части к попыткам уличить свидетеля в зависимости и заинтересованности. Начал уличение Демченко. Потерпевший попросил свидетеля подтвердить, что на работу в совет директоров его пригласил именно Михаил Ходорковский. Костюшко-Моризе эту информацию подтвердил, но Демченко на всякий случай повторил этот вопрос несколько раз в разных формах.

После этого потерпевший перешел в нападение: «В последующие годы процедура повторялась, вы исполняли требования Ходорковского?» Свидетель объяснил, что совет директоров переизбирался каждый год во время собрания акционеров. Демченко интересовался, какие действия Костюшко-Моризе могут подтвердить, что он являлся независимым директором, и просил посчитать, сколько раз его мнение не совпадало с мнением Ходорковского. «Ваша честь, в этом вопросе содержится намек, к которому пристроен вопрос, -- заявил Костюшко-Моризе. -- Намек на то, что я всегда равнялся на Ходорковского. Намек этот оскорбительный. В тот период времени голосование в совете директоров было по большей части единогласным. Может быть, он на меня равнялся, может быть, я на него».

«Правильно ли я понял ваш ответ, что вы приходили на совет со своим мнением, а уходили -- с мнением Ходорковского?» -- по-своему понял ответ потерпевший. Свидетель назвал вывод абсурдным и комментировать его не стал.

После этого потерпевший заинтересовался финансовой стороной отношений независимого директора с ЮКОСом. Демченко спросил, предоставлял ли Костюшко-Моризе какие-то платные услуги нефтяной компании.

«В начале 2000 года у меня была фирма, которая предоставила консультации ЮКОСу. После того как я вошел в совет директоров, мы никаких услуг не оказывали. Некоторые контракты были подписаны до входа в совет директоров, возможно, какое-то время они продолжали действовать. Но потом не возобновлялись», -- рассказал Костюшко-Моризе. Свидетель объяснил, что уже после входа в совет директоров его компания получила от ЮКОСа одну выплату за прошлые услуги. «Но это же можно расценивать как аванс за будущие услуги», -- тут же предположил Демченко. Свидетель устало предложил потерпевшему рассматривать это «как что угодно».

Прокурор Вячеслав Смирнов интересовался, имел ли свидетель акции ЮКОСа. Костюшко-Моризе объяснил, что у него есть портфель акций, которым сам он никогда не управлял. Среди них есть акции российских компаний, возможно, в какое-то время находились акции ЮКОСа. «Я считаю, что это хорошо, когда член совета директоров владеет небольшим количеством акций. Такая практика работает во всем мире», -- заявил свидетель.

Потерпевший Демченко вспомнил показания свидетеля, данные накануне, о том, что нефть получали покупатели, следовательно, она не могла быть похищена. «Если перед вами поставить два ведра нефти, вы определите, где похищенная, а где нет?» -- спросил свидетель. Судью такая образность испугала: «Я снимаю вопрос. Банки нам уже приносили, я боюсь продолжения». «Ведра принесите!» -- со смехом попросил не равнодушный к топливу Ходорковский.

Но потерпевший предпочел переформулировать вопрос: «Можете ли вы отличить украденную нефть от неукраденной?» Свидетель с пятью высшими образованиями предположил, что его считают не очень умным человеком, и предложил Демченко окончить факультет астронавтики, а потом задавать этот вопрос. Потерпевший начал было рассказывать о своих научных достижениях, но судья дискуссию прервал. Это вызвало живое возмущение прокурора Лахтина, который заявил, что продолжения дискуссии требует принцип состязательности сторон.

Сам Лахтин вспомнил о кредите, который банк Credit Lyonnais поставил ЮКОСу на покупку ВНК. Прокурора интересовало, следил ли банк за тем, на что ЮКОС тратил эти деньги. Свидетель объяснил, что его, как представителя банка, интересовало только погашение кредита. «То есть вы не следили за тем, куда тратился заем. Может быть, он тратился на террористов», -- предположил прокурор. Судья попросил переводчика это предположение не переводить. «Вот так у нас и работают, ничем не интересуются», -- продолжал сетовать Лахтин, но судья прервал его, потребовав перенести философские рассуждения на прения.

В очередном вопросе Лахтин фактически обвинил свидетеля в том, что он использовал инсайдерскую информацию, которую получал в качестве независимого директора ЮКОСа для ведения собственного бизнеса. Михаил Ходорковский вступился за свидетеля, заявив, что в вопросе прокурора содержится клеветническое обвинение в уголовном преступлении. Сам Костюшко-Моризе, целый день простоявший на свидетельской трибуне, заявил: «За последние 20 минут прокуратура оскорбила меня примерно 20 раз. Последний вопрос заключается в том, честный я человек или жулик. Я приехал в Москву для того, чтобы дать показания и помочь расследованию дела. Я приехал давать показания о фактах, как они мне известны, помочь этому судебному разбирательству. Не для того, чтобы слышать сомнения в моей личной честности. Хозяин у меня, в отличие от людей, присутствующих здесь, один. И отчитываюсь я только перед ним. Это моя совесть».

Прокурор Лахтин продолжал засыпать свидетеля подобными вопросами, многие из них повторяя в разных формулировках. Когда вопросы снимались, гособвинитель очень обижался. «Это что, развал государства и суда? -- переживал прокурор. -- Если мне не дают работать, я обращусь к президенту! Или приведу сюда всех потерпевших -- миллион человек!» Судья подтвердил право прокурора обратиться к любому должностному лицу.

Обсуждение повторяющихся вопросов затянулось: на следующий день свидетелю надо было улетать, и он выразил готовность давать показания до полуночи. Но сидеть до ночи стороне обвинения не хотелось. В очередном перерыве прокуроры обратились к адвокатам, чтобы они попросили свидетеля прилететь еще раз. Адвокат Ривкин заявил, что после всего происшедшего в суде у него «язык не поворачивается» просить об этом свидетеля. Решением суда заседание было закончено в 20.00 по мск, хотя прокуроры так и не успели задать все интересующие их вопросы.