Рогозин: «Худой мир с НАТО лучше доброй ссоры»

-- Дмитрий Олегович, в ближайшие дни в Брюсселе состоится Ваша встреча с генеральным секретарем альянса Яапом де Хооп Схеффером. Какова цель и тема этих переговоров?

-- Фактически смысл этих переговоров сводится к выработке условий и составлению схемы восстановления отношений между Россией и НАТО. Мы со своей стороны считаем необходимым вернуться к рассмотрению той ситуации, которая сложилась в августе этого года. Мы хотим понять, почему альянс занял одиозную позицию в защиту агрессора Саакашвили и почему была фактически сорвана работа совета Россия--НАТО. С точки зрения руководства НАТО, эта встреча необходима для постепенного восстановления отношений с Россией. Разговор предстоит непростой, однако прямо он вытекает из тех поручений, которые Яап де Хооп Схеффер получил от министров иностранных дел государств-членов НАТО, а я -- от президента России Дмитрия Медведева.

-- Как вы в целом оцениваете перспективу сотрудничества России и НАТО, учитывая тот факт, что альянс создавался на фундаменте противостояния с СССР и с тех пор мало изменился внутренне?

-- К сожалению, бюрократия НАТО инертна. Несмотря на кардинальные изменения, происшедшие в мире в последние десятилетия (распад Восточного блока и Советского Союза), натовская бюрократия продолжает рассматривать Россию в качестве «потенциального противника». Правда, эта позиция забалтывается красивыми словами о дружбе, сотрудничестве и партнерстве. Однако в моменты серьезных испытаний, вроде войны в Грузии, бюрократия НАТО становится на сторону врагов России. В этом смысле НАТО для нас -- очень сложный партнер, но работать с ним все равно нужно, поскольку это крупнейшая в мире военно-политическая организация. И худой мир с ней лучше доброй ссоры.

-- Какие направления военно-политического партнерства в рамках совета Россия--НАТО возможны в современных условиях? На каких основаниях?

-- Сотрудничество между Россией и НАТО, безусловно, возможно, в тех вопросах, в которых между нами нет противоречий. Есть ряд вопросов современной жизни, которые в равной степени волнуют и Россию, и страны альянса. Например, угроза религиозного экстремизма. Характерная иллюстрация -- движение «Талибан», которое является абсолютно деструктивным и опасным для среднеазиатских союзников России. Совершенно ясно, что проникновение «Талибана» в этот регион будет иметь драматические последствия как для самих среднеазиатских республик, так и для российских интересов. НАТО воюет с талибами и «Аль-Каидой» в Афганистане. Для нас это лучше, чем если бы мы сами были вынуждены напрямую бороться с талибами.

Вторая тема -- проблема морского пиратства. Речь идет не о каких-то разбойниках, которые выходят в море на утлых суденышках и грабят все, что попадается под руку, а о серьезной организации. У пиратов есть информаторы во всех крупных гражданских и сухогрузных портах мира, которые сообщают обо всех «интересных» товарах и судах, направляющихся в акваторию Африканского Рога. По нашим данным, сомалийские пираты располагают схемами расположения иностранных военно-морских кораблей у берегов Сомали, а деятельность пиратской разведки, возможно, сопоставима с деятельностью ведущих разведок мира. Это серьезная угроза, в том числе и для российских транспортных судов. Именно поэтому в район Африканского Рога направляется эскадра наших кораблей.

Но в борьбе с морским пиратством требуется координация усилий всех сторон -- и России, и стран НАТО, и государств Евросоюза. Вот вам еще одна «площадка» для сотрудничества. Таких площадок, кстати, может быть довольно много. Сейчас Евросоюз проводит около тридцати боевых операций, самая крупная из которых -- в Чаде. Североатлантический альянс воюет в Афганистане. В соседнем Ираке находится значительный воинский контингент стран НАТО… Повторяю, в тех вопросах, в которых интересы России и НАТО совпадают, наше сотрудничество не просто возможно, но и необходимо.

-- В какой степени европейские участники НАТО способны влиять на политическую ориентацию военного блока, учитывая, что тон в альянсе задают Соединенные Штаты Америки?

-- Действительно, НАТО -- это организация, которая управляется Соединенными Штатами, голос представителей США в НАТО абсолютно авторитетен. Но между США и другими членами альянса существуют определенные разногласия. И в последнее время они становятся все более существенными. Мы, кстати, натовцев по-товарищески предупреждали: с расширением блока разногласия внутри него будут усиливаться, а вместе с ними усилятся и голоса небольших государств. Возьмите в качестве примера Грецию, которая выступила против принятия в НАТО соседней Македонии и заблокировала натовский консенсус. Правило же консенсуса запрещает руководству НАТО принимать какие-либо решение в случае несогласия с ними одного из участников альянса. Поэтому, конечно, хоть США и имеют в НАТО огромный вес и влияние, даже небольшие страны, не говоря уже о таких участниках НАТО, как Германия и Франция, способны свести к нулю усилия Вашингтона.

-- Считаете ли вы возможным и необходимым для России стремиться к вступлению в НАТО, или наше членство в альянсе -- иллюзия?

-- Великие державы не участвуют в альянсах -- они их создают. Если же серьезно, то я не думаю, что в данный исторический момент членство в НАТО выгодно для России, учитывая, что этот альянс действует по своим правилам, которые, в свою очередь, зачастую противоречат Уставу ООН. Зачем нам участвовать в играх, которые нам не нравятся? В девятнадцатом и двадцатом веках Россия неоднократно оказывалась втянута -- в силу виртуальных союзнических обязательств -- в различные военные авантюры, весьма далекие от ее интересов. Одной из таких кровавых авантюр была первая мировая война, закончившаяся для нас революцией, гражданской войной и полной сменой политического курса.

Сегодня Россия выбирает путь создания гибких коалиций для решения конкретных задач. Скажем, у нас есть ОДКБ -- Организация договора о коллективной безопасности, которая позволяет нам вместе с бывшими союзными республиками (Средняя Азия, Белоруссия, Армения) решать вопросы обеспечения безопасности в южном подбрюшье России. Нам выгодно, чтобы страны, входящие в ОДКБ, имели сколь-нибудь существенные вооруженные силы и были способны защитить себя. Но ОДКБ -- это коалиция, созданная для решения тактических задач. А вот для вступления в глобальные коалиции у России, как мне кажется, сейчас нет оснований. В гораздо большей степени мы заинтересованы в самостоятельной защите собственных интересов.

В случае с НАТО мы заинтересованы в том, чтобы руководство альянса -- в рамках политики открытых дверей -- заявило: при желании Россия может хоть завтра вступить в альянс. Думаю, это сняло бы массу психологических разногласий между Москвой и Брюсселем. Увы, НАТО открыто для кого угодно -- для Украины, для Грузии, возможно, даже для Белоруссии (в случае, если белорусы изменят свою «линию поведения»), -- но только не для России.

-- Однако же Украина и Грузия не получили от НАТО План действий по членству в НАТО (ПДЧ)...

-- Это действительно так. Но в Грузии и на Украине НАТО разворачивает индивидуальные программы и проекты. Есть государства, которые, не будучи формально членами НАТО, активно сотрудничают с альянсом. Вот, к примеру, государство Израиль, обладающее уникальным опытом антипартизанской войны, борьбы с террористическими и диверсионными организациями. В этом качестве Израиль бесценен для НАТО. Со своей стороны у альянса есть опыт создания и применения военных и околовоенных технологий, которые востребованы Тель-Авивом. Поэтому между НАТО и Израилем установились очень доверительные отношения. Можно даже сказать, что Израиль -- в большей степени член НАТО, нежели другие натовские государства. Это своеобразный «гражданский брак», узы которого скреплены в храме, но не в ЗАГСЕ. И тот факт, что ни Украине, ни Грузии Брюссель не предоставил ПДЧ (и, может быть, никогда не предоставит), вовсе не означает, что у этих республик не будет отношений с НАТО. Будут, конечно.

-- Как вы оцениваете перспективы заключения нового российско-американского договора по стратегическим вооружениям?

-- Я бы не хотел сейчас делать какие-либо прогнозы. Давайте подождем до 20 января, когда официальную легитимность получит администрация Барака Обамы и когда станет понятно, с кем в Белом доме нам лучше иметь дело: с госдепартаментом в лице Хиллари Клинтон, или, скажем, с помощником президента США по национальной безопасности Джеймсом Джонсом, или с кем-то еще. В таких вопросах очень важны персональный контакт и порядочные, четкие отношения. В Москве многие сегодня надеются на то, что с Бараком Обамой удастся договориться и переформатировать наши отношения. Однако давайте не будем загадывать наперед.