Порнография выходит в законный оборот

«Уголовных дел по ст. 242 УК РФ (незаконное распространение порнографических материалов или предметов) не так много. И в основном они связаны с детской порнографией. В иных случаях, если человек юридически грамотен или у него хороший адвокат, осудить по ст. 242 невозможно. Статья мертворожденная, потому что она отсылочная, а отсылает она к несуществующему закону», -- делится соображениями порнорежиссер Сергей Прянишников, человек, который на практике изучил все возможные пути привлечения к ответственности и ухода от нее.

С ним согласен эксперт Алексей Садохин, не раз делавший заключения на предмет принадлежности той или иной продукции к жанру эротики или порнографии. Определения, используемые в законопроекте, в целом его устраивают, хотя, с его точки зрения, могли бы быть и более подробными. Не устраивает сам подход. Садохин считает, что на легальном поле должно остаться место только эротике, а «детализированное, натуралистическое изображение, словесное описание или демонстрация полового акта, половых органов, имеющих целью сексуальное возбуждение» (так законодатель определяет порнографию) должно быть полностью вне закона. Эксперт настаивает, что подобная продукция напрямую ведет к половым преступлениям.

Сами разработчики законопроекта все-таки признают право совершеннолетнего человека со здоровой психикой развлекаться с помощью откровенных фото и провокационного видео. «Я, например, уверяю, что могут быть порнографические произведения искусства. Мы не ставим задачу перевоспитывать взрослых людей. Закон выделяет легальное поле для порнографии. Те, кто получит разрешения и выйдет в легальный рынок, будут работать, отчисляя налоги. Те, кто не захочет подчиниться правилам, попадают под уголовные статьи УК и будут сидеть», -- заявляет один из авторов документа депутат Елена Драпеко.

Запретить -- так вопрос не стоит, поясняет она. Цель закона -- ограничить доступ для потребителя и четко обозначить правила игры для производителя. Нынешние нормы права не справляются ни с одной из этих задач. «Ну да, такие журнальчики в секс-шопах продаются. Но вы выходите на улицу, садитесь в метро и читаете его на глазах всех попутчиков, что не запрещено законом. Вы можете даже в детском учреждении обнаружить такого рода журнал. Можете? Можете. Пришел какой-нибудь родитель и сидит почитывает, а кругом детишки бегают. Мало того, мы с вами не знаем -- вы говорите, это порнография, а производители, на которых подавали в суд через прокуратуру, говорят: да нет тут никакой порнографии! Мол, вы скажите, что такое порнография?» -- приводит примеры Драпеко.

Слабые места

Дело не в терминологии, убежден практик Прянишников. Об этом как раз можно договориться. Труднее написать по-настоящему работающий закон. Он считает, что в этом депутаты пока не слишком преуспели.

По мнению Прянишникова, некорректность допущена уже начиная с пояснительной записки. Актуальность своего законопроекта авторы иллюстрируют исследованиями известного в этой сфере психолога из американского университета Виктора Клайна, сделанными в 1994 году на основании работы с осужденными за сексуальные преступления (в частности, психолог сделал вывод, что «за исключением всего лишь нескольких случаев, порнография была либо первопричиной, либо второстепенным фактором, способствующим развитию сексуального отклонения или сексуальной зависимости... от которой они не могли избавиться и не были способны ни изменить, ни остановить, как бы негативно это ни сказывалось на их жизни»).

«Нельзя основываться на изучении только психов и исходя из этого строить общую модель поведения любого человека. Предметом того исследования было поведение маньяков, то есть людей с нестандартной психикой. А это уже выборка, -- считает Прянишников. -- По идее исследование проводится так: берется большое количество людей, им показывается одно и то же, и смотрится на воздействие. Такие опыты проводились, их результаты говорят как раз об обратном. На психически здорового человека порнография оказывает краткосрочное воздействие и заключается в сексуальном возбуждении, никоим образом не формирует модель поведения. В противном случае все милиционеры и эксперты, которым по долгу службы приходится все это видеть ежедневно, давно бы уже сидели. А рядовые граждане под воздействием телевизора сплошь пошли бы грабить банки».

Но главная проблема нового документа, на взгляд Прянишникова, в том, что «он не будет работать». Этому сразу несколько причин. К примеру, запрет на сцены насилия. «О каком -- реальном или постановочном -- насилии идет речь? Как и кто это сможет проверить? Вот если бы, как в США, заключались договоры, где каждый из актеров подписывался под тем, что он принимает участие в съемках добровольно, это стало бы решением проблемы», -- предлагает «рабочий» вариант Прянишников.

Его удивляет и неоправданно, с его точки зрения, жесткое ограничение на место съемок: «Ну, в музеях, цирках и прочих заведениях культуры я еще готов понять. Но почему в жилых помещениях нельзя? Нужно какое-то специально отведенное и только для съемок используемое место. Как узнать, использую я еще для чего-нибудь эту площадь или нет? Обратите внимание, это касается только жилых помещений на территории России. То есть если я сниму в квартире, но не в России, а в Финляндии, то можно. А кто и как это сможет проверить? Очевидно, что работать не будет».

Странно, на взгляд порнорежиссера, звучит норма об обязательном кодировании продукции от перезаписи. Ему непонятно, почему вдруг Дума так озаботилась защитой его авторских прав. Тем более что это самое кодирование все равно не спасает: «Любой компьютер снимает кодировку сразу же, к тому же есть специальные устройства. И плюс эти китайские проигрыватели типа ВВК -- они эту кодировку просто не воспринимают».

Прянишников сожалеет, что законодатели отказались от его помощи в разработке документа. Он уверяет, что, как никто другой, заинтересован в хорошем действенном законе. Из-за отсутствия четких правовых норм он уже потратил шесть лет на хождение по судам и доказывание, что он «не верблюд». Нынешний вариант не идеал, но все-таки «любой закон, даже плохой, это шаг вперед, его можно доработать», считает Сергей Прянишников.

Детализированное искусство

Галерист и член Общественной палаты РФ Марат Гельман, которому тоже приходится время от времени отвечать по обвинениям в оскорблении чьих-нибудь чувств, не согласен со скандально известным петербургским порнорежиссером. «Вопрос не в том, хороший это закон или плохой. Вопрос в том, что он вообще в стороне. Он опоздал лет на десять. И чем дальше, тем менее он нужен», -- уверен Гельман. Те единицы печатных порножурналов, которые еще не умерли своей смертью в неравной конкуренции с интернетом, не стоят трудозатрат, считает он. «Конечно, есть соблазн все регламентировать. Но это не всегда возможно. Что-то можно решить только более трудным путем -- образованием, воспитанием», -- объясняет свою позицию Гельман.

С его точки зрения, закон даст только дополнительную площадку для коррупции: «До судов это все равно не дойдет. Все закончится на уровне выяснения отношений участкового милиционера и продавца. Придет, посмотрит, скажет: ну, милый, у тебя тут порнуха, ты уж поверь, я знаю закон. Изымаю, ну или договоримся».

Если Марат Гельман сомневается в целесообразности закона об эротике и порнографии, то Прянишников, хоть и за него, не особенно верит в шанс на принятие. Один документ -- образца 1996 года, прошедший обе палаты парламента, но «завернутый» президентом Борисом Ельциным на доработку, все еще лежит в Госдуме. «Такой закон еще и политический. Накануне выборов разрешать порнографию, пусть даже и в резервациях, очень рискованно», -- аргументирует свои сомнения Прянишников.

В Думе же уверяют, что пойдут до конца, и делают акцент не на разрешающей, а, наоборот, на ограничивающей составляющей проекта. «Время поменялось, поэтому сейчас закон может быть принят. Период оголтелой свободы прошел, сегодня общество требует ограничений», -- комментирует Елена Драпеко.