До конца года девочку должен был прооперировать Михаил Каабак, вынужденный уволиться из Национального центра здоровья детей.
Лишили шанса
Врач оставил работу в сентябре. 27 ноября в Минздраве сообщили, что он вернется на работу в НЦЗД, который закрыли на карантин до 2 декабря. В тот же день умерла годовалая Настя Орлова. Об этом «Коммерсанту» сообщила представительница группы родителей пациентов Михаила Каабака Марина Десятская.
Девочка находилась в центре с февраля. Была одной из первых пациенток, поступивших в больницу после решения о создании отделения и расширения программы. Она выписалась одной из самых последних после сообщений об увольнении трансплантолога. Сначала родители оставались в Москве, затем уехали в Волгоград ждать вызова на операцию.
Каабак рассказал, что Орлову вели с трехмесячного возраста. По его словам, она могла умереть во время операции или после нее, но также она могла выжить. «Я считаю, что мы должны давать детям шанс. То, что такого шанса не дали Насте, — это ужасно», — сказал врач в комментарии V1.RU.
В сентябре руководитель центра Андрей Фисенко сообщил Каабаку и его коллеге Надежде Бабенко, что их не оформят на полную ставку из-за претензий к использованию алемтузумаба, применяемого для профилактики отторжения трансплантата. Он не включен в списки Минздрава, относящиеся к пересадкам органов. При этом закон регламентирует использование препаратов офф-лейбл (используются по показаниям, не упомянутым в инструкции по применению).
Официально отказ от сотрудничества объяснили стремлением сохранить постоянный состав работников без «внешних совместителей». Зимой нынешнего года Каабак и Бабенко договорились с центром об увеличении операций по пересадке почек с четырех до 40 в год. К моменту ухода они провели 23 операции. Каабак отмечал, что на момент увольнения как минимум десятерым детям требовались срочные операции. Трансплантолог считается одним из немногих в стране, кто проводит пересадку почек детям весом до 10 кг.
После встречи с главой Минздрава Вероникой Скворцовой объявили о возвращении к работе Каабака и Бабенко. Он подчеркнул, что будет работать по прежней схеме. Каабак добавил, что ему предложили вернуться к операциям после новогодних каникул. Однако смерть годовалой пациентки явно показала, что ждать нельзя. До конца года необходимо прооперировать 15 детей. Всем провести пересадку не успеют, но нужно сделать операции хоть кому-то, сказал врач.
Критика метода
В сети появилась критика лечения, которое проводит Каабак. Журналистка Ирина Петракова написала, что от использования экспериментального препарата умерли восемь детей. Она добавила, что в США и Великобритании операции детям с алемтузумабом прекращены. Официально его не рекомендуют использовать. Она указала на статистику, согласно которой смертность и побочные эффекты от алемтузумаба среди детей больше, чем по принятому протоколу без него.
Петракова также сослалась на отчет Каабака об операциях, которые он провел 101 ребенку. Во всех использовался алемтузумаб. Родители давали согласие на экспериментальный способ лечения. В первый год отторжение было у 26% пациентов, во второй — у 35%. Восемь детей умерли, говорится в отчете.
Для сравнения она привела статистику ФНЦТИО им. Шумакова, в котором не проводят эксперимент. В центре провели 110 трансплантаций детям в возрасте от двух до 17 лет. Отторжения произошли в 10% случаев, один ребенок умер. В этой больнице проводят операции детям более старшего возраста. Детей младшего возраста поддерживают, пока они подрастут.
Нравственный выбор
По словам аналитика Анатолия Несмияна, есть разрешенные методики и протоколы лечения, которые хорошо работают, но не для всех. В некоторых ситуациях они не пригодны, что лишает пациентов шанса. Однако можно попробовать лечение не по протоколу. Оно не дает гарантий, но дает шанс. Для этого необходимо проявить мужество, взять на себя ответственность.
В ситуации с Каабаком чиновники «прикрыли свои задницы бронебойными инструкциями». С правовой точки зрения они неподсудны, однако они «фактически убили» девочку, которую лишили шанса на жизнь. Любой человек может оказаться на ее месте. Тогда шанс будет зависеть от «личного мужества человека, готового взять на себя ответственность за вашу, в общем-то ему совершенно постороннюю, жизнь», пояснил Несмиян.
Он добавил, что подобные ситуации говорят о нравственности общества. «Личная жопа или жизнь ребёнка» — выбор не юридический, а нравственный, ответ на который очевиден, заключил аналитик.
