Министерство экономического развития России подготовило дорогостоящую программу производительности труда.
Попытка Орешкина
Одной из главных проблем российской экономики является малый вклад среднего работающего гражданина в ВВП страны. Мы очень много работаем, если считать в часах, но при пересчете в доллары или рубли картина становится обратной. По данным британцев из компании Expert Market (2016 год), россиянин работает в полтора раза больше по времени, чем немец, но сравнение их эффективности, увы, удручает (9,67 против 25,95 фунтов в час).
Речь о повышении производительности труда в России шла еще в знаменитых майских указах Владимира Путина, который приказал увеличить ее в полтора раза к 2018 году. Однако этого не удалось достичь даже несмотря на двукратное падение курса рубля относительно мировых валют! С каждым годом темпы роста падали, а с началом войны санкций можно говорить даже о росте темпов спада (–2,2% в 2015 году).
МЭР уже в июне 2017 года просило у бюджета 29 миллиардов рублей на борьбу с этой тенденцией, а сейчас конкретизировало свои планы. Главный пункт – выбор пилотных компаний, в которые государство пришлет экспертов по интенсификации труда. А то сейчас зарплаты растут быстрее, чем эффективность, сетуют в МЭР, приводя данные с 2009 года (если считать с 2014-го, будет наблюдаться примерный паритет).
Если вы пропустили что-то, повторим: наше государство обучит частные компании эффективности труда. То самое государство, которое по две недели выдает простейшие справки, неспособно объединить общегражданский паспорт с международным и разрушает собственный штат с каждым годом, несмотря ни на какие кризисы.
Второй пункт более традиционен: внесение изменений в законодательство (срок принятия до 15 марта 2018 года), создание федерального центра компетенций (новая госструктура! опять!), материальное стимулирование производительности труда (самой высокой она окажется в «нефтянке», где на каждого работника приходятся тысячи галлонов «черного золота»).
Минэкономразвития, бюрократическая организация с раздутым штатом, возглавляемая любимчиком президента, может позволить себе создавать такие документы – более того, даже обязано это делать, чтобы оправдать факт собственного существования.
Но все же прекрасно понимают, что никакие консультанты, тем более отобранные откровенно неэффективным правительством, ситуацию не улучшат.
Реальное решение
Российская трудовая этика, с коротким перерывом на сталинско-хрущевский период, базируется на непотизме, на благоволении вышестоящих к родственникам и знакомым. Особенно явственно недостатки такого подхода проявляются при высокой монополизации в ключевых отраслях экономики: прибыль компании все меньше зависит от количества и компетентности ее работников. Примеры этого хорошо видны и в нефтяных корпорациях, и в крупнейших банках, и в ключевых СМИ (особенно на совершенно беспомощном телевидении), и собственно в структуре государственного управления, которое тоже можно уподобить корпоративному. Принадлежность к правильной семье, клану, дачному кооперативу становится важнее профессионализма и добросовестности. Все это накладывается на кризис доверия в обществе, когда выбор человека заведомо осуществляется по парадигме «свой – чужой», а не «достойный – недостойный».
Борьба с этим менталитетом должна осуществляться не на экономическом, а на политическом уровне. Мы вполне в состоянии победить собственную лень и конформизм, но для этого необходимо выполнить не программу МЭР, а следующие условия:
• Реальная, а не показная борьба с монополией и олигополией. Освобождение микробизнеса от зарегулированности. С 2019 года у нас даже укроп с огорода можно будет продать только при наличии статуса ИП – лишний подарок правительства «Магнитам» и «Пятерочкам», уже уничтожившим тысячи рынков и мелких магазинчиков по всей стране.
• Объявление полномасштабной налоговой амнистии не дельцам типа Ротенберга, а миллионам заброшенных ИП и ООО, по которым до сих пор копятся долги, исключая активное участие их бывших хозяев в экономической жизни (из 10 зарегистрированных в России предприятий реально начинают работу не более 20%, а через год это число сокращается вдвое).
• Разорвать связку между чиновничеством и бизнесом. Все знают про влияние Александра Ткачева на сельскохозяйственный рынок, о действиях клана Шойгу–Воробьева в Московской области, помнят об успехах Елены Батуриной в городе ее мужа. В подобного рода взаимоотношениях налаженные связи оказываются важнее эффективности
• Насыщение экономики деньгами. Сейчас, при снижении зарплат, снижается и заинтересованность работников в производительном труде. Когда до 10% работающих россиян сидят на «минималке», сложно требовать от них самоотверженного труда – не война все-таки. Человеку нет смысла быть эффективным – и это уже приближает труд к подневольному, рабскому.
• Прекращение социально-экономического расслоения общества, возрождение хотя бы иллюзии социальных лифтов. Русские люди не дураки – когда они видят безнаказанность диких отпрысков олигархов, они понимают, что всей их зарплаты за жизнь не хватит на то, чтобы прожить месяц, как какой-нибудь очередной Багдасарян или Иванов-младший. Это не просто демотивирует – это провоцирует к поиску «легких путей» решения проблемы.
• Возрождение уважения к человеку труда, в первую очередь через социальную рекламу и искусство. Да, это немного «назад в СССР», но нам нужны позитивные фильмы и телепередачи о трудягах – не только врачах, коих так полюбили отечественные режиссеры, но о слесарях, дворниках, счетоводах. Уважение к любому труду – важнейшее достижение советской власти, которое мы потеряли в 1990-х, разделив общество на хозяев жизни и лохов.
* * *
Не бывает и не может быть высокой производительности там, где людям неинтересно работать, где от качества их работы не зависит почти ничего, где искусство спать в рабочее время считается доблестью, а не позором.
Вы, кстати, читаете эту статью, сидя в офисе в рабочее время?
