Почему в нашем обществе принято бояться чужих болезней
Фонд Константина Хабенского начал кампанию, призванную справиться с повальной боязнью онкологии – а также с предубеждением против людей с онкологическими заболеваниями. Если со страхом перед раком все понятно, то откуда берется священный ужас перед больными?
Больные, мы вас боимся
Одна из целей кампании, как подчеркнул Хабенский на пресс-конференции 20 ноября, – реабилитировать в глазах общества детей, прошедших лечение от рака, добиться того, чтобы их «принимали обратно в общество». Сама формулировка не может не насторожить того, кто, что называется, не в теме и не знаком с проблемой вплотную: а кто, собственно, этих детей из общества исключал? Разве заболеть раком означает стать опасным преступником, заслужившим изгнание из социума?
Однако достаточно вспомнить ряд характерных событий последнего времени – и цель кампании фонда Хабенского становится очевидной.
Так, в декабре 2018 года жительница многоэтажного дома в Коньково с достойной иного применения активностью собирала подписи за то, чтобы выселить из съемной квартиры детей с онкологическими диагнозами. Точнее, мам с детьми. В квартире, которую у собственника снимал фонд «Подари жизнь», временно проживали семьи маленьких иногородних пациентов Центра детской гематологии имени Дмитрия Рогачева. Это давало им возможность посещать ежедневные процедуры и обследования. Однако нашлась баба-яга, которая, как в советском мультфильме времен Олимпиады-80, выступила против.
Совсем недавно, в ноябре 2019 года, жители уфимского ЖК «Цветы Башкирии» тоже выступили против: им не понравилось строительство хосписа рядом с их домами. Нет, они не против того, чтобы хоспис в их городе был; то, что к 2021 году его берутся построить, владельцам квартир элитного жилого комплекса скорее нравится. Но им бы хотелось, чтобы это «грустное учреждение» расположилось где-нибудь подальше от них.
Уберите это от нас
Что так испугало активистов из Коньково, ярых противников «раковой квартиры»? Сами они уверяли, что пугает их… возможность заразиться раком. Мол, по телевизору сказали, что рак – заболевание инфекционное, а значит, заразное. «Мы против ракового диспансера! – кричало вывешенное в подъезде объявление. – Пусть собственница квартиры сдаст ее другим обычным людям».
Пугал сам вид детей в масках. Раз в масках – значит заразные. Если бы эти возмущенные испуганные люди удосужились бы копнуть поглубже, они бы знали, что маски нужны затем, чтобы не заразился сам ребенок. Лечение от рака зачастую ослабляет иммунитет до такой степени, что пациенту страшна даже самая простенькая инфекция, с которой здоровый организм «других обычных людей» справляется на раз. Знали бы они и о том, что онкологические заболевания не заразны. Но поиском информации никто не озаботился; бить в набат с требованием спасти невинных жителей от этих страшных детей оказалось проще и увлекательнее.
Что так испугало уфимцев, потенциальных соседей хосписа? Близость смерти. Как изысканно выразился в своей жалобе один из жителей «Цветов Башкирии», «неприятно жить рядом с местом, где постоянно кто-то умирает и шныряет катафалк». В другой жалобе говорится, что вид умирающих детей непременно подкосит душевное здоровье молодых родителей, проживающих рядом с хосписом, а «неизбежные регулярные похоронные процессии лягут тяжелым бременем на сердце и души жителей молодого микрорайона».
Если бы эти нежные цветы Башкирии опять-таки удосужились узнать побольше, для них бы не было секретом, что большую часть времени подопечные хосписа находятся в самом здании, что свои последние дни больные в большинстве случаев проводят с семьями, и что даже в том случае, когда человек прощается с жизнью в хосписе, катафалк с его телом едва ли будет разъезжать по всему кварталу, пугая жителей подобно чумной повозке; уж кто-то, а сотрудники хосписов умеют относиться к смерти с уважением.
Но нет, узнать побольше – это не наше. То ли дело протестовать.
Сделайте нам красиво
Пугают наших соотечественников не только раковые больные. Большинство вообще не желало бы видеть вокруг себя «не таких». Им, видите ли, от этого больно.
Так, этим летом в Миассе Челябинской области грянул скандал: жители дома, в котором находился реабилитационный центр для детей-инвалидов, принялись с завидным единодушием возражать против того, чтобы в центр был оборудован отдельный вход. Пользоваться центральным входом в здание детям с инвалидностью было сложно, особенно в плохую погоду, когда тротуар превращался в настоящую реку; с помощью родителей ребята попадали в центр через окно – что местным жителям, людям здоровым и в высшей степени приличным, опять-таки ужасно не нравилось.
С не меньшим скандалом прачечной для бездомных и малоимущих, организованной благотворительной организацией «Ночлежка», пришлось покинуть Савеловский район Москвы. Жители выступили против, грозились обратиться в прокуратуру, в Роспотребнадзор – и даже обещали прачечную поджечь. Потому что пусть бездомные стирают свои вещи где-нибудь в другом месте.
А то вдруг это соседство нас травмирует.
С каких это пор мы стали такими трепетными ланями, что нас ужасно ранит все, не покрытое глянцем успеха и благополучия? Все эти незаразные дети с онкологией, дети с инвалидностью, неимущие всех возрастов – они мешают нам жить легко и весело?
Нет. Это банальный страх: вдруг изнанка жизни коснется и нас. Это банальное суеверие: если убрать всех этих нездоровых, неимущих, неудачных куда-нибудь за границы восприятия, не видеть их, не слышать, не осязать, не обонять – то вдруг это вот все и нас обойдет стороной. Тьфу на них, чур меня, чур.
Правда, если продолжать чураться «не таких», то ведь и от нас с вами когда-нибудь отвернутся, если мы, чего доброго, заболеем, разоримся или просто состаримся. Отвернутся здоровые, благополучные и чистенькие. Но ведь с нами ничего такого никогда не случится, правда?
* * *
Слоган кампании фонда Хабенского – «Это не лечится, в отличие от рака». Как же хочется верить, что все-таки лечится. Иначе любое начинание против воинствующих канцерофобов – да и вообще человеконенавистников – было бы изначально бессмысленно.
