Домашнее насилие: за и против. На чьей вы стороне?

Сталкеров обезвредят?

Рабочие группы и комитеты Совета Федерации и Государственной думы продолжают работать над резонансным законом о домашнем насилии. Россия мечется между различными подходами к регулированию семейных отношений, причем, редкий случай, церковь стоит здесь на позициях полного либерализма, а западники настаивают на максимальном контроле семьи со стороны государства.

В новой версии законопроекта появилось понятие «преследование» – в молодежной среде это называют «сталкерство». Преследователь, он же сталкер, – это человек, который слишком навязчиво домогается внимание объекта своей страсти (или ненависти, что примерно одно и то же). «Неоднократные угрожающие действия, направленные на пострадавшего вопреки его воле, выражающиеся в поиске пострадавшего, ведении устных, телефонных переговоров, вступлении с пострадавшим в контакт через третьих лиц либо иными способами, посещении места работы, учебы пострадавшего, а также места его проживания, в том случае, если пострадавший находится не по месту совместного проживания с нарушителем» – кто не сталкивался с таким или не видел такого в своем окружении?

Это омерзительное поведение, которое нельзя ограничить никак. Ограниченные люди, не способные найти себе нового партнера или просто одержимые местью, к сожалению, имеют массу возможностей портить людям жизнь, не рискуя ровно никаким наказанием. Запрет на приближение к объекту страсти на определенное расстояние («защитный ордер») – нормальный, проверенный годами способ ограничения эмоций агрессора. Если воздыхатель, как это чаще всего бывает, живет достаточно далеко, этот ордер никак не ограничивает его законные интересы. И, более того, дает стимул как-то изменить свою жизнь.

Охота за депутатом

Лицо законопроекта, депутат Оксана Пушкина, более известна как телезвезда, не отягощенная чрезмерным интеллектом. Понятно, что ей помогают более умные люди – адвокаты Мари Давтян, Алексей Паршин и создатель сети взаимопомощи для женщин «ТыНеОдна» Алена Попова. Но «главной» все равно обречена быть Пушкина, и несколько дней назад она уже обратилась за помощью: поступают угрозы, и надо быть настороже. Она уточняет, что угрозы идут от «тех же самых людей», кто протестовал из-за проката «Матильды».

Ситуация странная. Ладно «Матильда», хотя с искусством надо бороться искусством. Но при чем тут законопроект о противодействии насилию? Читали ли эти люди документ? В нем авторы, о ужас, требуют, например, чтобы обидчик вернул пострадавшему его, пострадавшего, имущество и документы. Это чему противоречит? Русской идентичности? Христианской морали? Экономике страны?

Сложилась мерзкая ситуация: фактически в стране развернута кампания пропаганды насилия, с одной стороны, и пропаганда разрушения семьи, прозрачных стен – с другой. Как это по-русски! Взять две крайности и столкнуть их лбами в поиске искры, а не компромисса.

Между тем законопроект Пушкиной является как раз поиском компромисса. И ее оппоненты часто выглядят откровенно смешно. Так, руководитель общественного центра защиты традиционных семейных ценностей «Иван Чай» Элина Жгутова заявила недавно: «В Госдуме есть иностранные агенты. Под видом насилия в семье может идти речь о дискриминации сексуальных меньшинств. Иностранными агентами пора признавать не только организации, но и депутатов, которые идут на такие инициативы, в частности, Оксану Пушкину».

Так и представляешь себе, как злые иностранные агенты нашептывают любящим мужьям и отцам «А вот твоя жена лесбиянка, а сын гомосексуалист». И те из агнцев Божиих становятся огнем, опять-таки Божиим. Вообще, обвинять оппонента в том, что он враг народа иностранный агент, становится просто общим местом. Вспоминается верноподданнейший Анатолий Карпов, которого обвинили в работе на японскую разведку лишь за то, что он усомнился в действенности антитабачного закона. Результат налицо: на лестничных площадках все так же курят, на платформах электричек уже и урны-пепельницы расставили – шахматист просчитал ситуацию лучше коллег, но вряд ли он пользовался подсказками японских табачников.

В товарищах согласья нету

Бытовое насилие в России имеет место быть в особо крупных размерах. Не очень понятно, почему ударить дома жену (будем честны – насилие в обратную сторону является редкостью) не так страшно, как на улице собутыльника, однако законы России утверждают именно это.

На наших глазах разворачивается кампания за легитимизацию насилия, за право сильного избивать слабого, как это сплошь и рядом происходит, например, на массовых мероприятиях политического толка.

Нам навязывают выдуманную дилемму. Да, контроль государства над воспитанием детей, создание условий, при которых дети фактически являются собственностью этого государства, – воплощение одной антиутопии, западной. Но и диктат «крутых парней», кулаком держащих в страхе жену и детей, – воплощение другой, ближневосточной.

Элита, что очень редко случается в России, раскололась надвое. Например, Елена Мизулина считает, что бить партнеров можно, Валентина Матвиенко – что нет. Хотя раньше обе эти дамы с одинаково завидным темпераментом продвигали множество законов, ухудшающих жизнь россиян. Похоже, все примеряют новый закон на себя. Лицам с садомазохистскими пристрастиями скорее против закона, с менее горячей кровью – за него.

Для самых маленьких

Отдельная часть проблемы – ювенальная юстиция, которую приплетают по случаю и без. Конечно, она нужна, как нужна любая защита слабых. Но учитывая, что в неправовом обществе слабыми являются не столько дети, сколько семьи с детьми, возможность изъять сыновей и дочерей является не столько способом их спасения, сколько способом давления на их родителей. У нас за пределами Москвы и Санкт-Петербурга практически нет достойных детских домов (там гибнут никак не реже, чем в семьях), у нас нет практики возвращения детей сразу после исчерпания конфликтной ситуации, у нас есть неправедные суды, идущие на поводу у сильного, а не правого.

В этом контексте, безусловно, любой закон о домашнем насилии может вызвать массу провокаций и фальсификаций, как это уже происходит с «рынком изнасилований». Но тут нужна работа не столько законодателей, сколько руководителей всех ветвей силовой власти. Бастрыкин, Чайка, Колокольцев, Золотов – все они изрядно распустили своих подчиненных.

То есть проблема не столько в законах, сколько в их применении. Пока мы не можем быть уверены, что возможность отобрать детей не будет использоваться против граждан без всякого повода, принимать эту часть защищающих семью законов опасно. Но не более опасно, чем законы о борьбе с наркоманией, породившие целую индустрию «подстав» и «подбросов».

* * *

Колебания в ту и другую сторону в вопросах домашнего насилия будут продолжаться еще долго. Резонансное преступление в семье (муж отрубил жене руки) – ужесточение; резонансная фальсификация – смягчение. Потому что российская власть пока сама не определилась окончательно: быть с насильниками вроде как неловко, а с жертвами – западло.