Слепое копирование зарубежного опыта аккумулирования нефтяных средств в специальных фондах не работает в российских условиях.
Глава Минфина РФ Антон Силуанов заявил, что России необходимо «превратиться во вторую Норвегию, которая совершенно не чувствовала изменений ценовых колебаний на нефть, которые проходили в прошедшие несколько лет». Для этого, по мнению министра, необходимо иметь резерв в размере не ниже 7% ВВП. В противном случае, не без угрозы сказал Силуанов, мы последуем по пути стран, которые тратили свои сырьевые доходы на покрытие расходов бюджета, что привело к экономической нестабильности и, как следствие, к политическим последствиям.
Переводя с обтекаемого чиновничьего языка на обычный, Силуанов почти что выдвинул правительству ультиматум: или мы создаем некие новые резервы, или я не ручаюсь за стабильность.
Сколько вешать в миллиардах?
Фактически Силуанов требует существенного пополнения Фонда национального благосостояния (ФНБ) – или создания нового аккумулятора средств – за счет нефтегазовых доходов. Проще говоря, за счет Игоря Сечина, Алексея Миллера и их окружения. Именно поэтому его требование прозвучало не на заседании правительства, после чего можно было бы и корзинку получить, а в интервью РБК. То есть министр просто умыл руки: никаких реальных последствий его слова, скорее всего, не будут иметь. При нынешних ценах на нефть (в интервале 65–70 долларов за бочку Brent) у России есть возможность не трогать ФНБ.
Но если цены снова упадут? Какова цена вопроса? Что такое 7% от нашего ВВП?
В 2016 году валовой внутренний продукт России составлял 86 триллионов рублей, в 2017-м рост составил примерно 2%. 7% от этой суммы – 6,1 триллиона рублей.
Покойный ныне Резервный фонд на пике своего могущества, 1 февраля 2015 года, аккумулировал 8% ВВП – тогда это было 5,9 триллиона рублей. Другой вопрос, что произошло это только за счет резкой девальвации рубля – основные средства фонда хранились в валюте, и они автоматически «выросли» почти вдвое, хотя в реальности средства, напротив, активно выводились для спасения просевшей экономики.
Для сравнения, в объединенном Фонде национального благосостояния сейчас 3,7 триллиона рублей – в полтора раза меньше. Любопытно, что Минфин оценивает эту сумму в 3,9% ВВП, что никак не соответствует официальным данным – либо они переоценивают ВВП, либо используют какой-то оригинальный курс пересчета валют. Ибо 3,7 триллиона – это примерно 4,2% нашего валового внутреннего продукта. Окончательно запутал все сам Силуанов, который сказал, что общий объем средств ФНБ составляет «почти 5% ВВП, причем 1,5% ВВП вложены в инфраструктурные проекты». Это не сходится ни с одной предыдущей цифрой. Кому верить? Ладно в Минздраве считать не умеют, но Минфин-то мог бы быть поточнее.
Далеко ли до Норвегии?
Оба указанных фонда были созданы по инициативе предшественника Силуанова в кресле министра, Алексея Кудрина. Он действовал именно по норвежскому образцу, апробированному за 15 лет до кудринского эксперимента. Разница лишь в том, что норвежцы берут со своих нефтяников по полной (23% подоходного налога и 55% «особого» налога), тогда как Россия не способна получить даже дивиденды с прибыли «государственных» нефтегазовых компаний.
Нынешний объем суверенного фонда Норвегии превышает 1 трлн долларов, что в 15 раз больше, чем остаток на счету нашего Фонда национального благосостояния.
Сопоставим другие цифры. Россия добывает 554 млн т нефти и 521 млн т природного газа в год, Норвегия соответственно 90 и 105 млн т – в 5–6 раз меньше. Население России – допустим, 146 млн человек, Норвегии – 5,3 млн человек, в 27,5 раз меньше.
Но это еще не все. Страна – не только люди, но и территория, которую необходимо обустраивать. Норвежцы ухаживают за 385 тыс. кв. км, мы – за 17,1 млн, в 44 раза больше.
Добавим, что чистая североморская нефть Brent, которую добывает Норвегия, дороже нашей национальной сернистой Urals.
Стоит ли удивляться, что абсолютный ВВП России превышает норвежский менее чем в 4 раза, по паритету покупательной способности – в 10 раз (большинство товаров и особенно услуг у нас существенно дешевле)? Вспомнив про число жителей, принимаем как должное, что по ВВП на душу населения Норвегия 3-я в мире, Россия – 67-я, ниже среднего по планете показателя. Пересчет по ППС дает чуть более приятные цифры – 6-я и 47-я страны мира.
Такие разные страны
Может ли при таких исходных данных транспонирование норвежского опыта быть успешным в России?
Перед Норвегией и Россией стоят принципиально разные цели. Норвегия, по большому счету, свои социальные задачи решила, ей нужна стабильность, сохранение достигнутого. Мы же эти задачи даже не начинали решать. Для сравнения: на пенсию норвежцы выходят лишь в 67 лет, зато средний ее размер превышает 152 тыс. руб. в пересчете на нашу многострадальную валюту. Мы же в целях экономии начали вообще отказывать своим гражданам в начислении пенсий, зато неизбежное повышение пенсионного возраста откладываем от выборов к выборам.
Разные задачи подразумевают использование разных средств. Ничего нам не даст фонд с 6–7 триллионами рублей, кроме снижения уровня жизни прямо сейчас (не из своих же карманов отдадут эти деньги корпорации) и продления этого низкого уровня еще на 4–5 лет. Будущее благосостояние России начнется не в очередной заначке, не на очередных выборах, а в Генеральной прокуратуре, коридоры которой пока что оглашаются лишь криками чаек, ищущих падаль. Между тем властной вертикали необходима суровая чистка по китайскому образцу. Только показательная ликвидация безнаказанности чиновников и силовиков может привести к реальному, а не бумажному расцвету предпринимательства, к возвращению инициативы снизу, к искоренению нутряного страха перед обнаглевшим руководством.
Но в обозримом будущем подобный сценарий невозможен, и Силуанов прекрасно это понимает.
Норвегия для Силуанова
К счастью для министра финансов, он несет персональную ответственность не перед обществом, а перед президентом и премьер-министром – за наличие в бюджете средств на социальные нужды и громкие проекты. Сейчас мы просто проедаем накопленное в сытые времена, шести триллионов Резервного фонда хватило менее чем на 4 года, аппетиты элиты растут и госконтрактов нужно все больше и больше. Мы вкладываем сотни миллиардов рублей (к чемпионату мира не успели, но все же) в строительство на крайнем западе страны «дублера МКАД» Центральной кольцевой автомобильной дороги вместо того, чтобы уничтожить саму ее необходимость через развитие регионов. Мы тратим невероятные деньги на «засекреченные» статьи бюджета, где средства распределяются без конкурсов карманным организациям чиновников. Любой коммерческий проект с государственным участием по мере приближения к концовке распухает в цене, и это уже воспринимается как закон экономики, а не свидетельство коррупции.
Министр финансов Антон Силуанов не имеет возможности повлиять на все происходящее; более того, он сам волей-неволей является участником процесса «освоения России». Но его очень сильно волнует собственная судьба, потому что он не входит в число неприкасаемых типа Кудрина, и если на место Антона Германовича сядет кто-то другой, судьба Антона Германовича подвиснет на волоске каприза неформальных лидеров страны. Вот и старается Силуанов подстраховаться, предупредить возможные претензии, намекнуть на других виноватых, запастись волшебной фразой «Я же предупреждал».
Тщетно. Отказавшись публично хоть как-то поддержать своего небезгрешного коллегу Алексея Улюкаева, павшего жертвой весьма неуклюжей инсценировки, министры вынесли себе приговор. Теперь каждый из них обречен трястись от страха до конца не карьеры, а всей жизни, даже если ее остаток пройдет, например, в Норвегии. И сколько тут соломки такими интервью ни подстилай, падать все равно придется в совершенно неожиданном месте.
