Бросила ли Россия пить, или что стоит за ошибкой министра Скворцовой

Земля российская испокон веков была богата речистыми правителями и чиновниками. Шедевры остроумия, венцы косноязычия, пределы бесстыдства – все это можно найти еще в древних рукописях. К счастью, старинное ремесло не забыто. Читатель сам определит, в какую категорию можно отнести высказывание министра здравоохранения Вероники Скворцовой, которая 16 января 2018 года на Гайдаровском форуме сообщила, что потребление алкоголя в России за семь лет уменьшилось на 80% (то есть в пять раз, если она вообще понимает, о чем говорит). Речь идет о потреблении на душу населения, уточнила она, но как раз число жителей у нас не меняется: статистики уперлись в любимую цифру 146 (в данном случае миллионов) и не сдвигаются с нее.

Сановная лажа

Хуже того, прошло уже больше суток с нелепого утверждения министра, но пояснений из ведомства так и не последовало. Суровое Минобороны (мужики все-таки последовательнее) в аналогичной ситуации все-таки попыталось придумать отмазку, когда Сергей Шойгу грубо ошибся, говоря об освобожденной площади Сирии (503 тыс. кв. км при реальной площади страны 185 тыс. кв. км) – дескать, министр имел в виду не размер по карте, а все неровности почвы. Крайне неуклюже, но все же объяснились.

У нас вообще не умеют признавать ошибок. Раньше облажался министр (к счастью, уже бывший) образования Дмитрий Ливанов, который в твиттере сообщил, что «Кольцо длиной в 27 километров протон за одну секунду пролетает около 15 000 раз», то есть в 1,3 раза быстрее скорости света. Ливанов не нашел ничего умнее, чем написать, что таким образом хотел проверить знание физики своими читателями.

Чуть достойнее поступил президент Владимир Путин, который в 2014 году заявил, что при падении стоимости нефти до 80 долларов за баррель мировая экономика рухнет (занятно, что с официального сайта Кремля соответствующая страница стыдливо удалена). Когда через два года при цене Brent и тем более Urals ниже 50 долларов мир – кроме нескольких нефтедобывающих стран – чувствовал себя прекрасно, Путину напомнили его слова. Он ответил: «Я ошибался», но, к сожалению, не остановился на этом и добавил: «Видимо, сгоряча, но, по‑моему, я даже такого и не говорил». Впрочем, ошибка в прогнозе – дело простительное и даже неизбежное, в отличие от ошибки в элементарных фактах.

Что ж, Сирия далеко, определение протона почти никто уже не помнит, цена нефти потихоньку растет, так что вернемся к куда более близкой сердцу (и печени) теме потребления алкоголя. Беда в том, что Скворцова не может даже сказать «Да, оговорилась, имела в виду, что сейчас потребление составляет 80% от 2011 года». Потому что прежние реляции ее ведомства содержали куда более оптимистичную информацию – хотя, конечно, все равно далекую от пятикратного сокращения, практически равносильного всеобщей завязке.

Так сколько же мы пьем?

Год назад, в январе 2017-го, Роспотребнадзор сообщил о снижении потребления алкогольных напитков на треть с 2009 года – 10,3 л вместо примерно 15 л абсолютного алкоголя на душу населения. Приятно, но с пятикратным уменьшением Скворцовой это слабо коррелирует. При падении потребления на 33% легальное производство уменьшилось на 22% – то есть доля российских напитков в меню пьющих россиян выросло. Тоже приятно. Тут, кстати, заметную роль сыграло присоединение одного полуострова: модный крымский портвейн и другие местные напитки перестали быть импортными.

В то же время ООН еще по 2015 году оценивала потребление в 13,5 л – правда, в отличие от стыдливого Роспотребнадзора, специалисты международных организаций пытаются подсчитать и употребление подпольно произведенных напитков, традиционно весьма популярных в нашей стране. В 2016 году нам насчитали 14 литров – то есть рост вместо снижения!

Всемирная организация здравоохранения оценивает ситуацию еще пессимистичнее: в 2014-м тут говорили о 15,76 л, а в 2017-м ВОЗ оценила потребление алкоголя в России на уровне 15,1 литров за год. Больше, чем Роспотребнадзор насчитал в 2009-м! Дело, опять же, в первую очередь в разнице методик.

Идем дальше – и вернемся в Россию, а то западные специалисты наверняка наговаривают напраслину, потому что все они ненавидят нашу страну. Совсем недавно, в сентябре 2017 года, непосредственный подчиненный Скворцовой, рупор ее ведомства Олег Салагай заявил: «Сегодня потребление алкоголя составляет в России примерно 10,3 литра на человека. Это существенно меньше, чем еще, скажем, 10 лет назад, в 2008 году у нас потребление составляло примерно 18 литров на человека». Получается, что в 2009 году мы очень сильно оздоровились – скачок с 18 на 15 литров. Это не исключено, если говорить именно о легальном алкоголе: напомним, страна пребывала в глубоком кризисе, и качественный алкоголь многим стал просто не по карману.

Ну и, наконец, независимый эксперт, причем связанный с бизнесом, а не с медициной. Год назад директор Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя Вадим Дробиз заявил, что уровень потребления алкогольной продукции в России составляет примерно 13 литров спирта на человека ежегодно и «никакого улучшения в этом плане не наблюдается уже лет 15». Впрочем, Дробиз – как человек из бизнес-среды – оценивает количество не выпитого, а приобретенного россиянами алкоголя. Его оценка может коррелировать с данными Минздрава и Роспотребнадзора, только если предположить, что заметная часть купленной водки идет на растирания, а коньяк используется в основном для кулинарных целей (при нагревании его крепость уменьшается очень быстро, так как спирт испаряется раньше других содержащихся в коньяке субстанций).

Куда делись алкоголики?

Но предположим, что Дробиз ошибается, а Скворцова если не права, то близка к истине.

Что делают люди, которые перестали пить?

1. Многие из них умерли. Алкоголь действительно является причиной множества болезней, а последовательная ликвидация бесплатной (в том числе так называемой страховой в системе обязательного медицинского страхования) медицины сильно ускоряет путь от первых признаков заболевания до гроба. Ликвидация эта, кстати, происходит под управлением Вероники Скворцовой.

Доцент Высшей школы управления здравоохранением Первого меда Артем Гиль в конце 2016 года подчеркивал, что смертность от алкоголя с 2014 года начала расти – «на 3% в апреле 2015-го, на 7% в мае и на 16% в июле» по сравнению с тем же периодом прошлого года. Это исключительно серьезная динамика, причем списать ее на суррогаты не получается: «до 50% людей в нашей стране, которые умирают в трудоспособном возрасте, гибнут из-за причин, связанных со злоупотреблением именно качественным алкоголем. То есть таким, который содержит этиловый спирт высокой степени очистки» – поясняет Гиль.

В 2016 году (более свежей статистики пока нет) от отравления алкоголем – а не от последствий долгого его употребления – скончалось 58,6 тыс. россиян, что существенно меньше, чем 68,7 тыс. в 2009 году. Снижение на 17% за семь лет – думается, это и есть реальная оценка ситуации. Близкая к «мы употребляем 80% от того объема, который был семь лет назад».

2. Часть перешли на другие стимуляторы. Рапортуя о снижении потребления алкоголя и табака, Скворцова деликатно опустила тему наркомании. Что ж, об этом говорят другие люди – скажем, глава Совета Безопасности России Николай Патрушев в марте 2017 года заявил, что в 2016-м число потребителей наркотиков осталось на прежнем уровне, а вот доля подростков среди них выросла на 60%. Об этом Скворцова молчит.

Более того, Минздрав возразил более оптимистичной статистикой: если в 2014 году постоянно употребляли запрещенные препараты более 8 млн человек (более 5% населения страны, каждый 14-й взрослый), то в 2016-м «всего» 7,3 млн. Вот только чуть раньше, в 2012-м, наркоманов было только 6 млн, и до этого уровня нам еще тянуться и тянуться.

И это – официальная статистика. Между тем почти любой из нас знает людей, регулярно как минимум курящих травку и при этом ни разу не имевших дела с наркодиспансерами или наркополицейскими. Этих людей в цифрах Минздрава нет, а их явно не один миллион в России.

3. Наконец, эти люди переходят на суррогат. Знаете, сколько у нас нелегального алкоголя? Не менее 60%. В большинстве случаев это вполне нормальные напитки, просто либо произведенные мимо заводского контроля, либо ввезенные мимо официального учета. И если водка в магазинах на 92–95% настоящая, то более 90% дешевых коньяков – либо контрафакт, либо фальсификат. Или вы правда думаете, что нечто псевдоармянское по 500 рублей за поллитра произведено из чистого винограда, прошло две дистилляции и выдерживалось в дубовых бочках не менее двух лет? Судя по объему предложения этого напитка в одной только России, вся территория Армении завалена дубовыми бочками в несколько слоев (снова вспоминаем, как Минобороны считало площадь Сирии).

А вот достоверной официальной статистики о количестве смертей от употребления разнообразных суррогатов (самогона, технических жидкостей, грубо фальсифицированного алкоголя) в России не существует.

4. А может быть, этих людей нет уже очень давно, а кого-то и вовсе не существовало? Существует нюанс, о котором говорить не принято. Везде идет речь о потреблении алкоголя на душу населения. Действительно, что может быть легче – собрать статистику официальных продаж и разделить на количество жителей. Так и поступает Роспотребнадзор. ВОЗ добавляет к этому попытку оценить нелегальный рынок, но оперирует теми же цифрами количества населения.

Но далеко не факт, что нас с вами действительно 146 миллионов. Число жителей – один из важнейших показателей для любого региона и поселения: от него во многом зависит размер бюджетных дотаций. Любому губернатору и мэру выгодно показать наличие возможно большего числа людей на вверенной ему территории. А раз выгодно, то при переписях и оценках накрутки чичиковского толка должны происходить постоянно. Но федеральная власть не склонна ловить чиновников за руку: в Кремле справедливо считают, что показанная в статистике убыль населения существенно повлияет на популярность власти.

Впрочем, это уже конспирология, пусть и логически обоснованная.

Счетная палата для министра

Шутники уже говорят: дескать, сама Вероника Скворцова, судя по ее выступлению, точно не стала пить в пять раз меньше, инфа 146%. Но, скорее всего, госпожа министр просто не очень хорошо считает. Кстати, о счете. Несколько лет назад некие русские хакеры якобы вскрыли личную почту главы Счетной палаты (она же – бывшая глава Минздравсоцразвития, предшественница Скворцовой) Татьяны Голиковой и выложили в открытый доступ подборку избранных писем. Помимо мелких женских слабостей типа любви к уникальным украшениям и привычки лечиться на Западе из этих документов следовало, что Голикова якобы была заказчиком статей в СМИ, направленных против госпожи Скворцовой – и внимательно следила за исполнением этих заказов. Ничего особенного – женская дружба, террариум в отдельно взятом правительстве. Надо сказать, что неплохой управленец Голикова была одним из худших в истории руководителей Минздрава – в частности, она добилась, чтобы в руководстве ведомства не было ни одного (!) человека с медицинским образованием. А Вероника Игоревна все-таки профессиональный невролог, настоящий доктор наук и профессор.

Но желание сохранить свой пост после президентских выборов, кажется, затмило ей разум. Или наоборот? Скорее всего, мы узнаем новый состав кабмина уже в конце марта 2018 года, и едва ли он будет сильно отличаться от нынешнего. Потому что «коней на переправе не меняют», а переправа у нас с вами, друзья, – состояние перманентное. Никак не зависящее от количества выпитого алкоголя.