INFOX.RU продолжает расследование необычайной активности сторонников сжигания мусора в Москве и Подмосковье.
Если вы сколько-нибудь интересуетесь новостями, то наверняка обратили внимание на то, как часто стало мелькать в них слово «мусор», ранее практически не входившее в лексикон телеведущих и интернет-новостников. Внезапно из каждого пылесоса мы стали слышать о том, что мусорная проблема в Московской области и Татарстане является чрезвычайно актуальной, и единственным способом борьбы с загрязнением всего вокруг должны стать мусоросжигательные заводы (МСЗ).
Главная особенность этих заводов – то, что ни один энтузиаст этой технологии не живет даже в десятикилометровой зоне вокруг предполагаемых мест строительства. Они рассказывают об экологически чистых МСЗ в центре Парижа, но почему-то не строят их вдоль Рублево-Успенского шоссе (ближайшее к нему место среди упоминаемых в проекте – весьма далеко расположенная Руза).
От СССР к России
Мусорная проблема в СССР не была острой. Минималистичный советский дизайн предполагал отсутствие упаковок везде, где только можно, а тару старались по возможности сделать многоразовой. Вечный сбор макулатуры и металлолома, круговорот унифицированных бутылок в природе, тотальный дефицит, вынуждавший стирать полиэтиленовые пакеты… Мусор – не секс, его в СССР действительно практически не было, если сравнивать с современным положением вещей.
Зато наши советские предшественники охотно загрязняли природу гигантскими стройками социализма, проводившимися совершенно варварскими методами, а также ядерными экспериментами. Реки на севере Челябинской области до сих пор «фонят», а гигантская радиоактивная свалка на Новой Земле стала символом уничтожения арктической природы людьми.
От ВВП к бюджету
Чтобы стала понятнее общая ситуация, мы расскажем вам об одном экономическом парадоксе. Сравнивать будем Россию и Норвегию – две соседние страны, сильно зависящие от углеводородов.
Население – 146 млн против 5,2 млн (в 27 раз больше у России, здесь и далее цифры округлены)
ВВП – $1,28 трлн против 370 млрд (в 3,5 раза больше у России)
Но мы знаем, что Норвегия – очень дорогая для жизни страна. Поэтому смотрим более объективный показатель, ВВП по ППС, паритету покупательной способности (т.е. с учетом цен) – $3,86 трлн против 365 млрд (в 10,5 раз больше у России)
ВВП на душу населения, соответственно, в 2,5 раза больше у Норвегии – ничего страшного, мы привыкли, делить нефть на 5 миллионов проще, чем на 146 миллионов.
Доходная часть бюджета – $186 млрд против $220 млрд, у России она на 15% меньше, чем у Норвегии!
Имея в 27 раз больше народа и декларируя социальную направленность государства, мы наполняем бюджет лишь на 0,85 от норвежского. Как это могло получиться?
Есть, конечно, много нюансов – скажем, международные данные основываются на Справочнике ЦРУ, а его авторы далеко не всегда объективны; по официальным данным Росстата доходная часть бюджета России 2016 года чуть выше, чем у Норвегии. Кроме того, государственный бюджет нашего унитарного северо-западного соседа неизмеримо больше местных бюджетов, тогда как федеративная Россия оставляет множество налогов в регионах. Но все вместе бюджеты субъектов нашей Федерации дают еще примерно $150 млрд – то есть даже по самому максимальному подсчету мы не можем добиться хотя бы двукратного перевеса над крохотной горной монархией.
То есть мы отправляем в бюджет в лучшем случае вдвое меньше с каждого рубля ВВП, чем норвежцы. Куда идут эти деньги, если учесть, что налоги на бизнес у нас очень высокие, да и сборы с физических лиц, особенно низкооплачиваемых, никак не либеральны?
От государства к частникам
Дело в том, что практически все крупные контракты выполняются у нас на основе частно-государственного партнерства (ЧГП). Скажем, государственный служащий Петр Бирюков заказывает работы по благоустройству Москвы частной организации… ну, например, Ирины Бирюковой. Или топ-менеджер государственной компании Алексей Миллер с упорством, достойным лучшего применения, заключает контракты с «Стройтранснефтегазом», где «Газпром» через Газпромбанк является миноритарным владельцем, а все сливки снимает Геннадий Тимченко.
Вся система заточена на то, чтобы деньги от сделок не достались государственному бюджету. Любое частно-государственное партнерство в современной России оформлено так, чтобы приносить доход исключительно частной стороне. Ярче всего это видно на примере «Платона» – сбора с дальнобойщиков, который до сих пор является убыточным для государства. Занимающаяся и «Платоном», и мусором «РТ-Инвест», как бы дочерняя для «Ростеха», старательно размывает доли государства в собственных «дочках» так, чтобы реальные подрядчики в итоге оказались более чем на 50% частными (мастером таких схем является Андрей Шипелов). И тогда их бухгалтеры смогут рисовать любой убыток для своих миноритариев – нас с вами, уважаемый читатель. Жадные внучки ничего не оставляют дедушке.
Так мы плавно вернулись к мусору и доходам от работы с ним.
От капремонта к мусору
Судя по всему, кому-то очень понравилось введение в единый платежный документ графы «Капитальный ремонт»: этот нехитрый прием помог рефинансировать коммерческие банки, которые аккумулируют у себя данные средства, прекрасно понимая, что ремонта, скорее всего, не будет. Если говорить о московском регионе, то здесь уместно вспомнить «проклятого Лужкова», который начал программу капитального ремонта, не требуя за это с горожан ничего взамен – даже не пиарясь каждый день на персональных телеканалах. Мы проглотили эти взносы, и теперь, полагают связанные с московским правительством люди, проглотим и следующий шаг – взносы на вывоз и утилизацию мусора. Физиологический образ «проглотить» наши власти понимают буквально: «Если мы через 1,5–2 года не построим инфраструктуру, мы с вами будем есть этот мусор» – шутит глава Минэкологии Подмосковья Александр Коган, проживающий, как и положено чиновнику, далеко от мусорных полигонов и будущих заводов.
Платить будем трижды
Во-первых, расходы на утилизацию уже сейчас постепенно включаются в цены товаров, и число этих товаров постоянно растет. Это 1–2% от их стоимости – вроде копейки.
Во-вторых, вывоз твердых бытовых отходов (ТБО) станет отдельной строкой в наших платежках. Сейчас это происходит в 20 «пилотных» регионах, ставка зависит от площади квартиры или дома и составляет около 2,5 руб. с квадратного метра в месяц. То есть большая «двушка» или маленькая «трешка» площадью 60 кв. м будет отдавать 1800 руб. в год. Сейчас эти расходы скрыты в общедомовых, но беда в том, что при вычитании одного из другого уменьшаемое в нашей системе жилищно-коммунального хозяйства почему-то не уменьшается.
В-третьих, это расходы на строительство и обслуживание заводов из наших налогов. У нас, как мы уже выяснили, частно-государственное партнерство, которое подразумевает, что деньги тратит местный, региональный или федеральный бюджет, а прибыль получают частные лица.
Можно сказать, что реформа мусорной отрасли обойдется российской семье из Центрального региона не менее чем в 5–6 тысяч рублей в год прямых и косвенных расходов. Что, безусловно, положительно скажется на благосостоянии тех, кто эти сборы будет администрировать – в первую очередь компании «РТ-Инвест», тесно связанной с семьей Ротенбергов.
От ядерного к бытовому
Платить за услуги, конечно, надо, и работа ребят в оранжевых робах, по утрам грузящих наши неаппетитные отходы, заслуживает огромного уважения. Но давайте подумаем, почему мусор именно сейчас стал новостным поводом и предметом частно-государственного партнерства.
Мировой рынок отходов составляет примерно 120 миллиардов долларов в год – всего в полтора раза меньше доходной части российского бюджета за тот же период. Государства и корпорации перепродают друг другу мусор, развивают технологии его утилизации – вторичное сырье оказывается экономически привлекательным для очень крупного бизнеса.
Не остается в стороне и Россия. Вопреки собственному законодательству мы, судя по всему, продолжаем – уже в засекреченном режиме – ввозить ядерную отработку под видом «ценного сырья». Чиновники отрицают это, однако работа по модернизации существующих захоронений ведется очень активно, и эти мощности явно превышают наши собственные потребности. Увы, если в 1990-х это было предметом общественной дискуссии, то сейчас отходы ввозят, никого не спрашивая.
С мусором бытовым у нас испокон веков поступали еще проще: сбрасывали его где придется, на организованных и стихийных свалках. В 2014 г. автор этих строк подсчитал, что суммарная площадь полигонов в России достигла площади Швейцарии. Судя по всему, в Швейцарии эту информацию прочитали и забеспокоились, ибо в последнее время мы слышим от энтузиастов строительства МСЗ ссылки именно на швейцарский опыт, более того, именно швейцарцы привлечены к проектированию новых подмосковных «крематориев».
Цена вопроса – примерно 160 млрд руб. Именно столько будут стоить пять мусоросжигательных заводов. Победители тендеров – «дочки» печально известной компании «РТ-Инвест», которая ухитрилась сделать убыточной даже сбор дани с дальнобойщиков, но руководители компании при этом интересуются мусором отнюдь не с целью откопать там хоть какой-то костюмчик. Если протесты не выйдут на новый уровень, заводы в Подмосковье и Татарстане будут построены. Чтобы вы поняли масштаб расходов, поясним – подмосковные пенсионеры потеряли право бесплатно ездить на московском общественном транспорте всего из-за 2 миллиардов рублей в год.
Москва, по официальным данным, генерирует 7,9 млн т мусора в год – 15% общероссийского объема. Но любые проблемы Москвы очень быстро становятся проблемой близлежащих регионов – вот и Подмосковью вменяют в обязанность сжигать московские отходы. Правда, никто не обещает, что в обмен хотя бы бесплатный проезд старикам вернут.
От личного к общему
Сторонники строительства МСЗ во многом правы. Полигоны-свалки – это действительно кошмар и варварство, так жить нельзя. Мусор должен не складироваться, а утилизироваться. При сжигании мусора можно получать электроэнергию. Почему же мы последовательно выступаем против, считаем идею непроработанной, а методы, которыми она продвигается, преступными?
Проблема, как ни странно, не столько в вороватых ребятах из столичного и подмосковного правительств их друзьях, сколько в нас самих. Коганы и Шипеловы просто пользуются сложившейся ситуацией. Вся разница с «просвещенной Европой», на которую ссылаются Шипелов и компания, состоит в том, что там сжигают 25–30% собранного мусора, остальное идет на промышленную переработку. У нас в огонь пойдет 95%. Потому что все попытки ввести в России раздельный сбор мусора пока что заканчивались безуспешно. У этого много причин, от менталитета до банальной тесноты – попробуйте-ка на пятиметровой кухне держать пакеты для стекла, пластика, органики и всего остального! В самой большой стране мира – самое маленькое жилье.
Итак, выстраивается цепочка зависимостей.
Нет раздельного сбора мусора →
→ Промышленная сортировка считается коммерчески невыгодной (найдите тысячи желающих просматривать каждый поганый пакет и оплатите их труд) →
→ Есть структуры, готовые заняться сжиганием при условии оплаты этого государством и народом и дальнейшей продажи дорогой электроэнергии народу и государству →
→ Вместо того чтобы получать прибыль от переработки нашего мусора, мы платим за его бессмысленное уничтожение, причем платим несколько раз.
Что надо делать?
- Понять, что альтернативы утилизации мусора нет, что нельзя вечно плодить свалки.
- Протестовать против строительства заводов по технологии «Все сожжем и выбросим в атмосферу».
- Понимать, что раздельный сбор мусора неизбежен, и начать мыслить этими категориями уже с завтрашнего дня – самостоятельно выносить пакеты в соответствующие контейнеры (если они есть в вашем дворе).
- Распространять идеи раздельного сбора мусора, обучать этому родственников и соседей.
- Требовать полного обоснования тарифов на вывоз и утилизацию мусора – их явно будут брать с потолка, и этот потолок обещает быть высоким.
- Поддерживать проекты, связанные с переработкой того, что мы называем мусором, для вторичного использования. Пластик, бумага, стекло, металл отлично для этого подходят, а от сжигания объедков большого вреда нет.
* * *
Нам предстоит очень долгая «мусорная» война. Она будет вестись в кабинетах и на площадях, в тихих кулуарных беседах и громких заголовках СМИ. Поражение в этой войне будет означать для простых жителей завышенные тарифы, отравление воздуха и почвы, снижение уровня жизни и болезни. Победа – получение регионом доходов от переработки мусора, создание новых рабочих мест на предприятиях по утилизации, чистота и спокойствие вокруг.
Ставки, как видите, достаточно высоки.
