Медведев меняет УК для улучшения инвестклимата

Про либерализацию УК

«Вы, наверное, слышали, что я говорил про инвестиционный климат. Я тоже считаю, что он весьма сложный и не могу не согласиться с тем, что сверхсуровая ответственность, например, для тех, кто занимается экономическими вопросами, отражается и на состоянии инвестиционного климата. Но с чем я не могу согласиться, так это с тем, что практически в этом плане мы ничего не делаем. Не могу согласиться хотя бы потому, что я сам стараюсь этим заниматься. Вы отлично знаете, у нас Уголовный кодекс всегда был сверхрепрессивным и в советские времена, и в постсоветские.

Я стараюсь этим заниматься и могу точно сказать: я этим занимаюсь больше, чем Горбачев, Ельцин и Путин вместе взятые. Не потому что они не тем занимались, но вот так, просто я занимаюсь, они – не занимались. Это не значит, что нам нечего делать, и не значит, что невозможна амнистия. Амнистия действительно относится к компетенции Государственной Думы, хотя и является проявлением в конечном счете государственной политики. Надо только подумать, по каким составам все-таки ее проводить. Но то, что уголовное законодательство пришло в движение, которого там не было десятилетиями, это абсолютно точно. Мне просто хотелось бы, чтобы вы в этом плане мне просто больше помогали. И своими советами, и своей позицией».

Про терроризм

«Теперь по той теме, которая нас в значительной мере здесь собрала, я имею в виду противодействие терроризму и экстремизму. Многие вещи, о которых вы рассказываете, как минимум свидетельствуют о том, что у нас есть проблемы. И большие проблемы.

Скажем, в обеспечении режима законности в ходе противодействия террору. Но вы, я надеюсь, тоже понимаете, несмотря на то, что ваша задача в значительной мере заключается в помощи людям, в обеспечении защиты прав человека, задача тех, кто борется с терроризмом, заключается все-таки несколько в другом. Но что бы я поддержал? Уж точно «отчет трупами», как было сказано, – это путь в никуда. Да, за те преступления, которые совершаются, если речь идет о противодействии терроризму, что называется, на прямой линии, линии прямого соприкосновения, может быть все что угодно, включая и смертельные исходы, уничтожение самих террористов. Но само по себе это, конечно, не то, к чему мы должны стремиться.

И здесь увлекаться просто разговорами о том, что «око за око», после того или иного происшествия (а они, к сожалению, у нас происходили и могут происходить), «мы просто будем уничтожать террористов и чем больше их уничтожим, тем лучше» – это уже прошлое. Надо не только уничтожать тех, кто сеет террор, но и стараться воспитывать их, возвращать их. Вот это как раз самое сложное, потому что это всегда вопрос выбора, вопрос юридической ответственности за то, что они совершали и вопрос такта и желания того или иного руководителя субъекта Федерации заниматься такой работой. Далеко не всегда на этом можно заработать, извините, политические очки. Можно просто и потерять, потому что скажут: «Они с оружием в руках сражались против людей, против законной власти, а вы сейчас их возвращаете?» поэтому это вопрос выбора.

В то же время я бы конечно очень не хотел, чтобы мы ставили эту проблему с ног на голову. Я все-таки исхожу из того, что наши правоохранительные органы борются с преступниками, а не в правоохранительных органах работают преступники, которые занимаются только тем, что мешают гражданам России жить. Мы так потеряем всю правоохранительную систему. Они все люди, со своими недостатками. Как и руководители субъектов Федерации. Но мы должны понимать, насколько это чувствительная тема. Иначе мы можем очень далеко зайти. Это мне кажется очень важным».

Про Магнитского

«Я все поручения дал и следственным структурам, и Генеральной прокуратуре, с тем чтобы собрали все, что есть на эту тему и еще раз прошлись по всему этому материалу. И только что расписал вашу бумагу соответствующим структурам.

Меня волнует только одно. Случай Магнитского – это, конечно, очень печальный случай. Потому что человека не стало и, судя по всему, там действительно были какие-то преступления, которые как минимум привели к этому результату. Люди не должны в тюрьме умирать, если они болеют, они должны оттуда выходить лечиться, а потом их судьбу должен определять суд. Но мне просто очень не хотелось бы, чтобы мы проблему большого количества людей, которые, наверное, сидят в тюрьмах, не всегда обоснованно и справедливо, сводили к проблеме одного дела.

Потому что у меня порой возникает ощущение, что в нашей стране есть только две проблемы, которые должны волновать тех, кто занимается правами человека, прокуроров, в конечном счете президента, – это дело Магнитского и дело Ходорковского. Большие серьезные дела, но я считаю, что все-таки мы должны смотреть глубже».

Про экологию

«Точно так же, как наши экологические проблемы не сводятся к Химкинскому лесу. Я посмотрел сейчас несколько мест – там страшно просто. Например, то, что [происходит] в целом ряде сибирских регионов – жизни нету, колоссальный объем накопленных экологических проблем. И – тишина. Но зато мы все говорим об одном крайне важном деле для всей страны. Поэтому мне бы хотелось, чтобы и вы этим вопросам уделяли, может быть, чуть большее внимание.

Может быть, следующее заседание – мне сейчас это просто в голову пришло – Совета при президенте провести в одном из мест, где, скажем, крайне неблагополучная экологическая ситуация. Но не в Химкинском лесу. Я вам покажу сотни мест на карте, куда просто небезопасно для здоровья заходить. И надо к этому привлечь внимание, поговорить об экологическом законодательстве, позвать даже немножко пошире – кого-то руководителей экологических организаций. Я недавно с ними встречался. Это тоже было небесполезно».