Роль таранов в защите столичного неба в годы войны

Недалеко от Ржева 2 июля 1941 г. лейтенант Степан Гошко перехватил и обстрелял Не 111 из эскадры «Легион Кондор», а затем ударил врага винтом по стабилизатору. С.С. Гошко посадил поврежденную машину в поле, а вражеский бомбардировщик упал и разбился. В кабине и фюзеляже находились не только пять членов экипажа, но и военный корреспондент, отправившийся в полет с заданием подготовить репортаж «о жизни в Москве, накануне вступления туда победоносного вермахта» – все немцы погибли.

За этот таран, ставший первым в истории ПВО, Степан Гошко был награжден Орденом Ленина. Михаил Калинин, вручая награды отличившимся в июле 1941 года, сказал: «Бейте врага так, чтобы все воины ПВО страны брали с вас пример».

Вслед за Степаном Гошко таким же образом уничтожил врага его однополчанин Борис Васильев, но об этом широко не сообщалось. Также малоизвестным долго оставалось имя Петра Еремеева из 27-го иап, совершившего в ночь на 29 июля первый ночной таран в Московской зоне ПВО.

Один из членов немецкого экипажа бомбардировщика, уничтоженного лейтенантом Еремеевым, уцелел и смог вернуться к своим. Если обычно после подобных ударов вражеские самолеты числились пропавшими без вести, то теперь в документах генерал-квартирмейстера люфтваффе появилась запись: «Сбит таранным ударом русского истребителя». Рассказ летчика «хейнкеля» своим товарищам о манере советских противников защищать Москву удручающе подействовал на другие экипажи, негативно повлиял на моральный дух; раньше самым неприятным они считали «заградительные полосы», создаваемые зенитным огнем 1-го корпуса ПВО.

Не получил должного освещения героизм летчиков потому, что поначалу командование не жаловало такой метод уничтожения вражеских самолетов и не спешило его пропагандировать среди летного состава. По воспоминаниям ветеранов корпуса, его командир полковник Иван Климов, признавая мужество и самопожертвование своих подчиненных, рисковавших при таране жизнью, в целом негативно относился к подобной манере боя. Мол, для того на машине установлены пушки и пулеметы, чтобы их очередями разить врага, а не крылом или винтом собственных машин, которые при этом тоже чаще всего погибали. Бывая в частях, Климов требовал повысить качество огневой подготовки, научиться подходить к неприятелю скрытно и на небольшое расстояние, стрелять наверняка.

Между тем, все оказалось гораздо сложнее, чем представлялось в довоенное время. Немецкие самолеты, и прежде всего Не 111, обладали высокой живучестью, сбить их было очень непросто, особенно ночью. Их экипажи имели на счету десятки успешных бомбардировок Лондона, других британских городов, стрелков хорошо подготовили к ведению боя в самых разных условиях. Хотя в наших сводках указывалось, что за июль – август 1941 г. было сбито в окрестностях столицы 89 самолетов противника, проверки с выездом контролеров на места предполагаемых падений вражеских машин, часто не подтверждали заявки летчиков. Все это вынудило командиров и политработников 6-го авиакорпуса изменить отношение к тарану, как форме воздушного боя.

В ночь на 7 августа 1941 года недалеко от Подольска лейтенант Таллалихин тараном сбил вражеский бомбардировщик. Вот как он сам вспоминал об этом: «Немецкий самолёт был замечен на высоте 4500…я свободно настиг фашистского стервятника. Потом я зашёл неприятелю в хвост и первой же пулемётной очередью повредил правый мотор. Преследуя уходящий самолёт, я расстреливал его из пулемёта. Но, видно, «беглец» был из опытных. Он упорно увёртывался от огня и шёл вперёд, хотя и со снижением. К этому времени у меня кончились боеприпасы. Принимаю решение: таранить. Стараюсь подойти к немцу поближе и винтом отрубить ему хвост. Когда до врага осталось метров 10–15, из хвостовой точки неприятельского самолёта засверкала пулемётная очередь. Пули пролетели с правой стороны кабины, обожгли руку. Тогда я со злостью сказал себе: «Вас четверо, я один. Посчитаемся». Дал газ и врезался в фашистский самолёт.

От удара мой самолёт перевернулся на спину. Надо прыгать. Высота 2500 метров. Выбираюсь из кабины с парашютом, делаю затяжку на 800–900 метров. Ясно слышу гул своего самолёта, пролетающего мимо меня. Когда парашют раскрылся, я увидел горящий бомбардировщик противника, устремившийся к земле…»

На следующий день, 8 августа 1941 года, указом Президиума Верховного Совета СССР Виктору Васильевичу Талалихину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» №347.

На героя свалилась популярность. Уже 7 августа с его участием прошла пресс-конференция на мясокомбинате имени Микояна, на которую пригласили в том числе иностранных журналистов. Про подвиг писали во всех центральных газетах.

Хотя налеты на Москву прекратились весной 1942 г., борьба в небе не прекращались и после. Всего, по официальным данным, 22 тарана совершили летчики ПВО столицы, причем последний выполнил ранним утром 2 июня 1943 г. над знаменитым Бородинским полем мл. лейтенант Геннадий Сырейщиков из 565-го иап. Командир части грамотно организовал наведение пары МиГ-3 с помощью станции МРУ-105, чтобы они подошли к врагу на высоте 8000 м со стороны солнца, но застать того врасплох не удалось, ответный огонь стрелка оказался весьма метким. Поняв, что пулеметные очереди не позволят ему сбить Ju 88D, а у напарника забарахлил мотор, Сырейщиков разогнал истребитель и отрубил «юнкерсу» хвостовое оперение до передней кромки стабилизатора, после чего воспользовался парашютом.

Отдадим дань памяти всем, кто честно и самоотверженно защищал Москву всеми доступными средствами, в том числе при помощи таранных ударов, не позволил врагу разрушить нашу столицу.

Данная статья опубликована в рамках проекта «Москва под бомбами 1941-1943» при поддержке Фонда президентских грантов. Организаторами проекта являются Фонд развития науки и культуры «Таволга» и фонд «Я помню». Подробнее о проекте можно узнать на портале, созданном на площадке Государственного музея обороны Москвы.