В России живет минимум три миллиона онкобольных

Медицинская наука просто разрывается от объема молекулярных, генетических и фармакологических исследований, посвященных онкологическим заболеваниям. Порою кажется, что врачи и фармацевты давно разобрались с тем, как лечить и диагностировать рак. Да и онкологи согласны, что сегодня вылечить можно почти все. Тем не менее, диагноз «рак» до сих пор приравнивается к смертному приговору. Причем, в России период времени от «объявления до приведения приговора в действие» один из самых коротких. Да и количество «приговоренных» на сто тысяч населения больше, чем в Европе и США.

В преддверии отмечаемого 4 февраля Всемирного дня борьбы против рака врачи, члены общественных организаций, чиновники Роспотребнадзора и эксперты в области здравоохранения обсудили онкологические проблемы России. Чиновники Минздравсоцразвития на обсуждение не пришли, так что их комментарии корреспонденту Infox.ru пришлось собирать другими способами.

Национальная трагедия

Рак – это национальная трагедия россиян. По данным специалистов-онкологов, на учете состоит около трех миллионов онкологических больных -- почти 2% населения. Ежегодно выявляется около полумиллиона новых случаев. До 30% заболевших умирают в течение года после обнаружения заболевания, еще 50% умирают в течение следующих пяти лет. Всего в России от рака ежегодно погибает почти триста тысяч человек: в десять раз больше, чем в ДТП. Еще сто пятьдесят тысяч россиян становятся инвалидами.

Главный онколог Минздравсоцразвития России Валерий Чиссов убежден, что дела идут на поправку: «В прошлом году смертность от онкологических заболеваний в России впервые сократилась на 0,3%», -- пишет пресс-служба на сайте Минздрава, ссылаясь на слова Чиссова.

«Сложно говорить, о каком снижении смертности говорит Валерий Чиссов, -- прокомментировал Infox.ru сообщение главного онколога Дмитрий Борисов, член общественного совета по защите прав пациентов при Росздравнадзоре. -- Смертность от рака оценивается по трем параметрам: общая, в первый год и в течение пяти лет после поставленного диагноза».

Валерий Старинский, заместитель директора по науке в Московском научно-исследовательском онкологическом институте им. П.А. Герцена, рассказал корреспонденту Infox.ru, что смертность должна снижаться, но говорить о каких-то достижениях можно будет как минимум лет через семь-восемь: «Смертность, как и любой другой статистический показатель, колеблется», -- сказал Валерий Старинский.

Онкологи объясняют, что рак вылечить можно, если вовремя обратиться за помощью. «Необходимо выявлять заболевание на ранней стадии, когда размер опухоли не больше нескольких миллиметров, и она не вышла за пределы органа, -- говорит Борис Поддубный, заведующий отделением эндоскопии Россиийского онкологического научного центра им. Н.Н.Блохина. – В большинстве случаев, за некоторым исключением по отдельным формам рака, пациент обращается к врачу на III-IV стадиях заболевания. В период, когда рак стал проблемой всего организма, а не одного органа -- на этом этапе можно продлить жизнь, но спасти человека уже невозможно». Борис Поддубный объясняет, что винить в поздней диагностике нужно не только людей, которые, пребывая в здравии, вряд ли пойдут на обследование к онкологу: «В российской системе здравоохранения отсутствует система плановой и, главное, добросовестной всеобщей диспансеризации, в ходе которой проводился бы и скрининг онкологических заболеваний, -- сказал Борис Поддубный корреспонденту Infox.ru. -- Нужно искать злокачественные изменения в период, когда человек фактически здоров».

Мнения разошлись

Относительно скрининга мнения специалистов разошлись. Ссылаясь на заявление главного онколога, Минздрав пишет, что «благодаря массовому скринингу в последние годы наблюдается рост выявляемости онкологических заболеваний на ранних стадиях, когда шансы на спасение жизни человека значительно выше». Дмитрий Борисов и Борис Поддубный сказали корреспонденту Infox.ru, что они не понимают, о каком «массовом скрининге» идет речь. «Сейчас массовый онкоскрининг проходит по инициативе работодателей, общественных организаций, -- пояснил Дмирий Борисов. -- Вряд ли можно говорить о каком-то масштабном обследовании здоровых людей. Да и самостоятельно человек с большими трудностями попадает к онкологу, записываясь на прием как минимум за месяц».

Валерий Старинский пояснил корреспонденту Infox.ru, что главный онколог говорил о скрининге москвичей. Правда, и этот более или менее «поставленный на ноги» и вполне эффективный онкоскрининг нельзя назвать массовым. «Массовый онкоскрининг – это система, при которой без результатов онкологического скрининга нельзя устроиться на работу или попасть к врачу», -- говорит Валерий Старинский.

Впрочем, в отечественной медицине масштабная и эффективная система онкоскрининга вряд ли появится быстро. «Если мы начнем выявлять заболевания на ранних стадиях, количество пациентов резко возрастет, -- считает Сергей Тюляндин, заместитель директора Россиийского онкологического научного центра им. Н.Н.Блохина. – Государство должно быть готово не только организовать систему раннего диагностирования, но и многократно увеличить траты на пациентов онкодиспансеров, которые пока еще внешне здоровы».

Предсмертная таблетка

Врачи рассказывают, что дорогостоящие и эффективные препараты, которые есть и в России, действительно могут вытащить пациента с того света. Причем, вовремя и правильно полеченные люди не теряют работоспособности и продолжают увеличивать ВВП страны. Но эффективное лечение остается гипотетическим. «Многие пациенты не могут получить гарантированные и необходимые лекарства, -- говорит Ирина Морковкина, координатор социальных проектов межрегионального общественного движения «Движение против рака». – Врачи отказываются выписывать дорогостоящие лекарства, потому что их просто нет. Часто пациенты не могут получить уже назначенный (выписанный) препарат».

Ирина Морковкина рассказала, что с 2008 года на «горячую линию» некоммерческого партнерства поступило более 30 000 обращений от больных, у которых возникли сложности с получением гарантированных государством противоопухолевых препаратов. Были и такие пациенты, которые не могли получить лекарство из-за легкой формы заболеваний. Такие трудности решались сами собой -- люди получали медикамент, когда опухоль начинала метастазировать.

Специалисты объяснили Infox.ru, что врачи не выписывают лекарства не из-за жадности или какого-то личного интереса: одних препаратов нет, а другие можно выписывать только тяжело больным. «В случае с обезболивающими препаратами нам вообще приходиться просто отговаривать пациентов, объясняя, что они могут «подсесть», -- говорит Рашида Орлова, руководитель отдела химиотерапии в Городском клиническом онкологическом диспансере Санкт-Петербурга. – Система построена так, что я не имею право выписать лекарство заранее, даже зная, что ко мне поступает пациент с сильным болевым синдромом». То есть, нужно подождать, пока человек не начнет корчиться от боли.

По словам Валерия Старицкого, ограничения такие обоснованы многими причинами, вполне объективными. Тем не менее, Минздравсоцразвития сейчас разрабатывает систему, которая позволит выдавать обезболивающие препараты безнадежно больным по упрощенной схеме.

Вслепую

Ситуация с нехваткой материальных средств сочетается с избыточными государственными тратами на дорогостоящие препараты: «В некоторых регионах медикаменты стоимостью по сто пятьдесят тысяч рублей списываются из-за истечения срока годности», -- говорит Дмитрий Пархоменко, начальник Управления мониторинга государственных программ Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития. Чиновник объяснил, что из-за отсутствия единого регистра пациентов управленцам системы здравоохранения достаточно сложно понять, какие препараты нужны, а какие нет. То есть система здравоохранения вообще работает «вслепую», так как никто не знает «подушевой» судьбы онкологических больных: кто-то умер от болезни, кто-то из-за отсутствия помощи (лекарства), а кто-то от причины, не связанной с заболеванием. Судьбу своих пациентов знают только крупные центры. Поэтому все лекарства закупаются почти наугад и, на всякий случай, впрок. «В некоторых регионах срок годности почти 90% закупленных противоопухолевых препаратов истекает в течение трех месяцев», -- продолжил Дмитрий Пархоменко.

«Министерство внедряет электронную систему ведения истории болезни с самого рождения. Хотя кому это нужно -- в восемьдесят лет иметь «карту», переполненную записями о детских болезнях, -- сказал корреспонденту Infox.ru Валерий Старинский. – Создать же единый регистр онкологических больных и пользоваться им не как статистической базой данных, а как «пособием» для прогнозов и планирования фармацевтических трат, просто необходимо».

Чиновник Росздравнадзора согласен с Валерием Чиссовым, который говорит, что на деньги Нацпроекта «Здоровье» закуплено немало современного медицинского оборудования. Только что с ним делать -- непонятно. «Существует проблема неполноценного использования оборудования: в медицинских учреждениях нет либо кабинетов для оборудования, либо специалистов», -- прокомментировал Дмитрий Пархоменко.

Завершая обсуждение системных наболевших проблем, врачи отметили, что чиновники Минздрава, по всей видимости, боятся рака больше, чем пациенты и врачи: «Вы же видите, что представители министерства не пришли на обсуждение онкологических проблем, хотя мы их приглашали -- сказал Дмитрий Борисов. -- Потенциально возможное решение онкологических проблем упирается в вопрос финансирования и эффективного использования уже имеющихся средств».

Пока чиновники считают больничные койки, узких специалистов и «разнорабочих», на которых можно сэкономить деньги, врачи советуют вести здоровый образ жизни и обращать внимание на любое недомогание. Еще лучше – застраховать свою жизнь и получать лечение по страховке. Кстати, страховка – неплохой стимул обращаться к врачу вовремя: если вы расхвораетесь, то стоимость страхования жизни резко возрастет.