Феноменальная память

Феномен Соломона Шеришевского

Москва. Июль 1926 года. В лабораторию молодого, тогда еще неизвестного психолога Александра Лурии пришел мужчина лет тридцати. Он представился: «Соломон Шеришевский». И попросил проверить его память. Проведя стандартное обследование, Лурия не мог поверить результатам. Казалось, молодой человек запоминает любой объем информации.

Соломон Шерешевский работал газетным репортером. На утренней летучке редактор обратил внимание, что Шеришевский не записывает его поручения: ни адреса, ни фамилии, ни телефоны. Он решил сделать Шеришевскому выговор и вызвал к себе в кабинет. Репортер слово в слово повторил длинный список поручений. После этого редактор отправил Шеришевского на обследование. Сам репортер не видел ничего необычного в том, что помнил все: он думал, так происходит со всеми.

Доктор Лурия изучал феномен Шеришевского больше тридцати лет. Его память не имела границ не только в объеме, но и во времени. Обычный человек может запомнить за раз не больше десяти несвязанных слов, Шеришевский запоминал тысячи и делал это без всякого усилия. Он мог воспроизводить любой длинный ряд слов, данный ему неделю, месяц, год и даже пятнадцать лет назад.

Синестезическая память

Шеришевский воспринимал услышанное синестезически -- этот термин означает, что он чувствовал запах, цвет, вкус каждого слова. Шеришевский буквально видел всю длинную цепочку слов, но представлял их совсем не так, как мы. И часто образы не совпадали со значением слова.

«У моего дедушки была особая система запоминания цифр. Цифры у него вызывали ассоциации определенного вида человека. Единица -- это что-то высокое, худое, как человек с тростью. Семерка -- это мужчина с усами, восьмерка -- это полная женщина», -- говорит Ирина Барабаш -- внучка Соломона Шеришевского

Слишком много

Но феноменальные способности не были Соломону Шеришевскому в радость, ему было трудно общаться с людьми. Голос, произносивший слова, тоже имел свои образы. Когда Шеришевский ел, он не мог читать. Читать газету за завтраком для него было просто физически невозможно, вкус слов перебивал вкус пищи. Чтение вообще было пыткой для Соломона, он с трудом пробирался через зрительные образы, которые помимо его воли вырастали вокруг каждого слова. Это его очень утомляло, смысл текста постепенно ускользал.

«Он не мог складывать слова в тексте вместе. То есть у него не получалось все сложить и охватить единым взором, для того чтобы понять, о чем шла речь», -- рассказывает Зураб Кекелидзе, врач-психиатр, доктор медицинских наук.

Шеришевскому с трудом давались обобщения. Однажды в большой аудитории ему прочитали длинный ряд слов и попросили воспроизвести их. С этой задачей он справился безукоризненно. Затем его спросили, было ли в этом ряду слово, обозначающее инфекционное заболевание. При этом зрители с обыкновенной памятью мгновенно вспомнили -- «тиф». Шеришевскому же потребовалось целых две минуты, чтобы выполнить задание, -- в течение этого времени он перебирал в уме по порядку все заданные слова.

Трудно забыть

У Шеришевского была еще одна серьезная проблема. Как объясняла Наталья Бехтерева, нейрофизиолог, доктор медицинских наук: «Очень плохое забывание. Очень плохое вытеснение их из памяти. Получается так, что человек может запомнить все, но радости это ведь ему не приносило».

Шеришевский пытался придумать специальные приемы забывания. Обычные люди записывают то, что хотят запомнить, а он делал наоборот: записывал то, что хотел забыть. Это не помогло. Тогда он начал сжигать листочки с записями, но и эти действия лишь оставляли дополнительные следы в памяти.

Демонстрируя феноменальную память, Шеришевский выступал с концертами. Однажды после третьего подряд выступления произошло чудо. Шеришевский очень устал, но ему нужно было четвертый раз выходить на сцену, и он боялся, что перед глазами всплывет информация предыдущих выступлений, а он этого очень сильно не хотел. И... старые картинки ушли из памяти. Тогда Шеришевский понял: чтобы что-то забыть, ему нужно очень сильно этого захотеть и сконцентрироваться.

Как в детстве

В детстве мы все запоминали, как Шеришевский. Синестезическая память -- это память детская. Детям она необходима, чтобы быстрее адаптироваться в незнакомом мире. В детстве человек получает огромный поток информации, которым потом бессознательно будет пользоваться всю жизнь. На помощь приходит все: запахи, звуки, цвета, ощущения. Новая информация словно записывается на матрицу, на подкорку, запоминается абсолютно все. Даже то, как человек должен себя чувствовать в нормальных условиях.

«Здоровый человек может не думать о здоровье. В нервной системе и прежде всего в мозгу существует матрица поддержания вот этого устойчивого состояния здоровья», -- рассказывала Наталья Бехтерева.

Так идет запоминание до трех-пяти лет. Затем память начинает преобразовываться, становится логической, избирательной -- памятью интеллекта. Ребенок начинает связывать слова в рассказы, понимать смысл, вычленять суть. У Шеришевского не произошло этого преобразования. Его память осталась детской, и именно поэтому он не мог ничего забыть.

Память гениев

Феноменальной памятью обладали Юлий Цезарь и Александр Македонский. Они помнили имена всех своих воинов, около тридцати тысяч солдат. Моцарту достаточно было услышать музыкальное произведение один раз, чтобы исполнить его и записать на бумаге. Духовенство 17-го века в строжайшей тайне хранило партитуру «Мизерере», аллегро в девяти частях -- считалось, что это божественное произведение не должно стать достоянием простых смертных. Моцарт услышал мелодию один раз и по памяти записал всю партитуру. Позднее за этот проступок композитор будет долго подвергаться гонениям церкви, но записанные им ноты на века сохранили «Божественную музыку». Память родного брата Пушкина, Льва Сергеевича, сыграла спасительную роль в судьбе пятой главы «Евгения Онегина». Александр Сергеевич потерял ее по дороге из Москвы в Петербург, там он собирался отдать пятую главу в печать. Как назло все черновики были уничтожены. Поэт послал письмо брату на Кавказ и рассказал о случившемся -- в ответ он получил полный текст потерянной главы с точностью до запятой. Лев Сергеевич один раз слышал ее и один раз читал.