Россия получила счет за доступ к Южной европейской обсерватории

За первые 300 лет телескопической эры -- с начала XVII до начала XX века -- диаметры объективов лучших астрономических приборов выросли примерно на порядок, с 10 см до 1 м. За последующие 100 лет телескопы выросли в диаметре еще на порядок: крупнейший на сегодня оптический инструмент, испанский Большой канарский телескоп GTC (Gran Telescopio Canarias), вступивший в строй в этом году, имеет диаметр 10,4 м.

Теперь астрономы планируют уместить четырехкратный скачок меньше чем в одно десятилетие. Если все пойдет как запланировано, уже в 2018 году в строй должен вступить Европейский чрезвычайно большой телескоп E-ELT (European Extremely Large Telescope), диаметр объектива которого 42 м. И Россия имеет шанс стать полноценным совладельцем этого исполинского инструмента, равно как и десятков других телескопов Южной европейской обсерватории -- ESO (European Southern Observatory). Все, что для этого нужно, -- вступить в ESO.

Чтобы посватать нашу страну в крупнейшую астрономическую организацию мира, в Москву приехал генеральный директор ESO голландец Тим де Зеу. Корреспондент Infox.ru посетил сватовство и поговорил с представителями «жениха» и «невесты».

Первые неевропейцы

Сейчас в ESO числятся уже 14 европейских государств, последней в организацию в 2008 году вступила Австрия. Россия может стать 15-й -- и первой не совсем европейской страной, которой предоставлено членство в организации. Вступить в обсерваторию стране--не члену Европейского союза можно лишь по приглашению, за которым, как дал понять де Зеу, дело не станет. В понедельник, выступая в президиуме Российской академии наук в Москве, он рассказал, что сулит нашей стране участие в организации.

Во-первых, это доступ ко всем инструментам на равных с другими учеными без необходимости записывать своих коллег-европейцев в качестве «паровозов» при подаче заявок на наблюдательное время. Это относится и к существующим телескопам вроде того же гигантского VLT, и к инструментам, которые строятся сегодня, например к совершеннейшему радиоинтерферометру ALMA, и к будущим проектам, в том числе и к исполину E-ELT.

Во-вторых, у россиян появится возможность не только воспользоваться всем готовым, но и самим определять, какая аппаратура нам нужна и как мы ее собираемся делать. В этом смысле вступление в ESO сейчас, когда есть лишь приблизительное понимание, какими инструментальными «глазами» E-ELT будет смотреть на небо, -- очень удачное стечение обстоятельств.

«Это как в метро утром, -- сказал директор ESO, познакомившийся, видимо, с московской подземкой. -- Можно вбежать на платформу и успеть сесть в уходящий поезд, а можно стоять и ждать, когда придет следующий». Может быть, ситуация даже еще выгоднее: успев на поезд, можно не только быстрее доехать до цели, но и (правда, после совещания с другими пассажирами) выбрать цель поездки.

В-третьих, страны--участницы ESO имеют преимущество при заключении подрядов на изготовление новых инструментов. Большая часть оборудования для обсерватории делается в пределах государственных границ организации, и лишь уникальные приборы, которые в Европе не делают, заказывают за границей. Российским высокотехнологичным предприятиям это могло бы помочь, уверен де Зеу.

В общем, кругом выгода, и, казалось бы, за чем же дело стало? Как водится, все упирается в деньги.

Цена вопроса

Ежегодный вклад в бюджет организации рассчитывается пропорционально ВВП страны. Для России, ВВП которой составляет чуть меньше 10% суммарного ВВП остальных 14 стран организации, это выливается в €12-13 млн ежегодно. Бюджет Российской академии наук -- около €1 млрд, бюджет всех российских астрономических институтов составляет, по оценкам замдиректора Специальной астрофизической обсерватории (САО) РАН Валерия Власюка, около €30 млн в год. Так что речь идет о существенных тратах (если, конечно, не сравнивать их со стоимостью пилотируемых космических исследований).

Но €12 млн в год -- это еще не все. Новые члены Южной европейской обсерватории должны при вступлении раскошелиться еще и на пропорциональную своему текущему ВВП долю в суммарной стоимости всех проектов организации, плодами которых астрономы еще продолжают пользоваться. А это уже ни много ни мало €120 млн -- три-четыре годовых бюджета всех российских телескопов, астрономических институтов и исследовательских спутников.

Ясно, что такие затраты астрономы сами по себе не потянут. Не согласится на такие траты и Академия наук, как бы ни была понятна ее руководству перспектива превращения России в третьесортную в плане астрономии страну. Значит, надо просить денег у правительства, президента и парламента. Парламенту придется также ратифицировать соглашение о членстве в ESO (вступление оформляется межгосударственными договорами), но по сравнению со €120 млн единовременно и €12 млн в год это мелочи.

Деньги и люди

Между тем ESO эти деньги нужны как воздух как раз для создания Чрезвычайно большого телескопа. Бюджет строительства E-ELT -- около €1 млрд, из которых несколько десятков миллионов уже потрачено на детальную проработку проекта. В общей сложности европейским астрономам нужно столько денег, сколько ESO тратит на строительство новых телескопов за 15 лет. Но нужны они в течение восьми лет, с 2011 по 2018 год.

Проблему эту частично решит постепенное, в течение восьми лет увеличение взносов в бюджет организации (на 2% ежегодно). На это страны-участницы уже согласились. Но не хватает еще €300 млн. Их обсерватория займет у банков, а также возьмет с новых стран-членов. Именно поэтому ESO сейчас как никогда рада видеть в своих рядах Россию: все европейцы с более или менее приличным ВВП уже туда вступили, а обращаться к «совсем неевропейским» странам вроде Китая, Японии или США обсерватория не может по своему уставу.

Такой утилитарный подход несколько обижает некоторых российских специалистов. «Был приятный момент нам вступить, когда у нас была разруха, в начале 1990-х годов. Но тогда ESO не захотела, чтобы мы вступали, -- рассказал корреспонденту Infox.ru академик Александр Боярчук, долгое время руководивший в СССР, а затем и в России всеми академическими исследованиями в области астрономии и общей физики. -- Сейчас ситуация изменилась».

Тим де Зеу признает, что деньги действительно важны, однако речь не только о деньгах. По его словам, самое важное, что Южная европейская обсерватория получит от вступления России, это люди.

«Нам ясно, что российская астрономическая школа очень сильна и часто сильна как раз там, где европейцам недостает силы, -- заявил де Зеу корреспонденту Infox.ru в ответ на вопрос о выгоде для ESO от вступления России. -- Например, в России очень мощная школа теоретических астрофизиков. Их участие в работе ESO будет для обсерватории стратегическим приобретением».

Вперед и в Кению

Впрочем, у большинства ученых и так никаких обид нет. Как заявил академик РАН Юрий Парийский из Специальной астрофизической обсерватории (САО) РАН, «Россия должна вступить в ESO». Альтернатив этому нет, и дело за руководством страны -- президентом и правительством, которых надо убеждать в необходимости этого шага для развития страны и науки в ней.

По словам директора САО РАН, член-корреспондента РАН Юрия Балеги, можно сколько угодно говорить о том, что те же средства можно было бы потратить в России и поставить здесь свой, самый-самый большой телескоп в мире. Однако ставить его -- диаметром хоть 50 м, хоть 100 м -- здесь просто негде: в России нет мест с хорошим астрономическим климатом, признает директор ведущей российской обсерватории. Директор ГАИШ МГУ академик Анатолий Черепащук в свою очередь отметил важность членства для образования.

Но наверное, сильнее всего выразился все тот же академик Боярчук. По его словам, в одиночку «Россия не сможет создать ничего похожего на это оборудование». «У нас один путь -- вступать в эту организацию, -- заключил Боярчук. -- Если мы не вступим, то по оснащению, по развитию наблюдательной астрономии мы окажемся на уровне Кении».

Осталось понять, устраивает ли этот уровень руководство страны.

Infox.ru продолжит следить за развитием астрофизики в России.