В понедельник Конституционный суд рассмотрел вопрос о смертной казни в России. Накануне Infox.ru побывал в знаменитом «Белом Лебеде» -- колонии особого режима для пожизненно заключенных -- и встретился с теми, кто до введения моратория был осужден на смертную казнь. Как ни странно, им пересмотр решения о моратории дает надежду -- каким бы ни было решение Конституционного суда.
В колонии особого режима для заключенных, пожизненно лишенных свободы, содержатся те, в чьей судьбе неразбериха с законодательным обеспечением смертной казни сыграла главную роль. Фактически – спасла от смерти. Многие сидельцы «Белого лебедя» в Соликамске (Пермский край) приговорены к смертной казни, но из-за введения моратория все еще живы. Заключенные по несколько лет жили в ожидании исполнения наказания, и только в 1999 году смертная казнь для них была заменена пожизненным заключением.
«Есть хорошее выражение: лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Если расстреляют сразу – получается, нашел в себе силу, получил пулю, расчет за свои дела – ну и все. А что творится после моратория – для личности это очень тяжело», -- объяснил он.
«Когда мне заменили на пожизненное, расстроился, -- утверждает осужденный Алексей Фукалов (восемь убийств при разбойных нападениях). -- Я был настроен на смертную казнь. А то, что буду в тюрьме всю жизнь сидеть… У меня это как-то даже в голове не укладывалось».
Никто из заключенных, с которыми удалось пообщаться съемочной группе Infox.ru, не признался, что в годы ожидания исполнения приговора боялся смерти. Но пожизненное заключение дает им надежду: можно писать президенту прошения о помиловании, жаловаться в Страсбургский суд (один из заключенных, Максим Меркулов – два убийства с особой жестокостью, – уже написал такую жалобу), можно ждать, когда пройдет 25 лет – тогда пожизненно заключенные имеют право просить об условно-досрочном освобождении.
Надежда когда-нибудь выйти из тюрьмы помогает сидельцам жить, хотя верят в это не все. «Знаете, в Средней Азии ослу, чтобы он шел вперед, подвешивают на удочку морковку, -- говорит Меркулов. – Потом ее могут ему дать, а могут и не дать. Вот эти 25 лет УДО – для нас как морковка».
Осужденные на смертную казнь активно интересуются изменениями в законодательстве. Возможного возвращения смертной казни они не боятся – после введения моратория их приговоры были заменены на «пожизненное заключение», и в случае отмены моратория пересмотра приговора в сторону ужесточения не должно быть. Но заключенные надеются, что в случае принятия какого-либо решения их дела будут пересмотрены. Дело в том, что многие соликамские смертники получили «вышку» еще по старому Уголовному кодексу, в котором не было такой меры наказания, как «пожизненное заключение». Тогда максимальный срок лишения свободы значился 15 лет, а высшей мерой наказания была именно смертная казнь. Теперь осужденные считают, что раз их не казнили, заменить наказание можно только 15-летним сроком. Для большинства смертников этот срок в ближайшие несколько лет подойдет к концу.
Впрочем, сами осужденные считают, что выпускать на волю можно далеко не всех. «Со мной в Перми в другой камере сидел маньяк. Он насиловал и убивал маленьких детей. Сидел с 89-го. Как-то получилось, что его не расстреляли. К нему у администрации не было никаких претензий. Юридически не будет никаких причин отказать ему в УДО. И тогда из этой преисподней выйдет новый Фредди Крюгер», -- предупреждает Ивар Аугсткалис.
