Первый буддийский храм в юрте доехал до Москвы

Недавно Музей кочевых культур отпраздновал пятилетний юбилей. Его основатель и директор Константин Куксин рассказал корреспондентам Infox.ru, что впервые он познакомился с кочевниками и их образом жизни во время велопробега от берега Байкала до берега Желтого моря в Китае.

«Вернувшись в Россию, я решил побольше узнать о монгольской культуре и, к сожалению, получил массу негативной информации. Писали, что монголы – это не просто дикари, а особо жестокие дикари, которые нападали на оседлых соседей и уничтожали цивилизации. Целью жизни они видели только уничтожение более разумных и цивилизованных соседей. И это как-то не вязалось с моими впечатлениями», -- рассказал Куксин.

Куксин заинтересовался этой темой, изучил существующую историческую и этнографическую литературу, попытался рассказывать о кочевниках людям и понял, что наши современники даже не знают, что сейчас, в XXI веке, существуют многочисленные кочевые племена. А если и знают о них, то считают их дикими, жестокими, необразованными и не обладающими никакой самобытной культурой.

Именно тогда и появилась идея создать музей. В 2003 году этнографическая экспедиция начала собирать в Монголии первые экспонаты. В Москву привезли монгольскую юрту, а затем постепенно пополнили коллекцию материалами и из других областей, где до сих пор существуют кочевники. Этнографы ездили в Киргизию, в Казахстан, в Западный Китай, на Крайний Север. В музее собраны жилища и предметы быта ненцев, хантов, кочевников с полуострова Ямал, коми, зырян.

Кочевые народы обладают богатой культурой

«Я себя считаю не столько ученым, сколько популяризатором идеи. Моя миссия – рассказать людям, жителям Москвы, Московской области и всем желающим о том, что есть кочевая культура. Что кочевая культура – яркая, самобытная. Что она оказала и продолжает оказывать очень большое влияние на русскую культуру. Что до сих пор живут народы так, как жили их предки. И это не значит, что они дикари», -- отметил Куксин.

По словам этнографа, примерно треть народов России вела кочевой образ жизни в прошлом и многие ведут его до сих пор. Только в России существует 45 малочисленных народов, многие из которых ведут кочевой образ жизни, особенно народы Крайнего Севера.

Одно из популярных заблуждений нашего времени заключается в том, что кочевники не умели ни читать, ни писать. Однако в состав Российской империи в свое время вошли только три народа, которые обладали своей письменностью – грузины, армяне и калмыки. И калмыки были кочевниками. Кроме того, кочевой народ монголы создали в прошлом целых три системы письменности.

Этнографические экспедиции

Прежде всего этнографы определяют регион, в котором они собираются работать. Сначала они изучают всю литературу по интересующему их региону и народу, связываются с местными музеями и консультируются со специалистами, которые хорошо знают данную область. Затем проводится разведывательная экспедиция, во время которой ученые знакомятся с кочевниками и их образом жизни. На второй год ученые уже собирают и вывозят в Москву основные экспонаты. На третий год этнографы ищут дополнительные материалы, которые, как им кажется, украсят и завершат коллекцию из этого региона.

Этнографы никогда не забирают у кочевников предметы, которыми те пользуются до сих пор. «Вот, допустим, взяли мы старинное берестяное ведро. Они купили пластмассовое. Тем самым в культуре происходит замена традиционных предметов на современные, и культура разрушается. Поэтому мы никогда не берем предметы у людей, которые продолжают кочевать. Мы находим людей, которые уже живут в поселке, стариков, дети которых выросли и уехали учиться, кочевать не будут, и просто во дворе у них стоят нарты или телеги, груженые этим добром, которое никому уже не нужно. И вот у этих людей мы покупаем, либо они нам дарят какие-то вещи, и мы их привозим в музей», -- рассказал Куксин.

По его словам, главная задача этнографа – изучать культуру изнутри, включиться в жизнь кочевников. Сотрудники музея не просто собирают предметы, но учатся строить традиционные жилища, пасти оленей, выделывать шкуры. «Мы становимся учениками старых мастеров. Я учился в Монголии и умею теперь делать монгольские юрты так, как делали это много поколений монгольских мастеров со времен Чингисхана и даже раньше. Я учился у мастера Доку в Кыргызстане, который научил меня делать киргизские юрты. Учился у северных мастеров делать нарты и делал нарты».

Обычно этнографы работают парами – мужчина и женщина. Ведь традиционная культура кочевников делится на две части – мужскую и женскую, также как и жилище обычно делится на две такие половины. Притом, обе половинки в большой степени закрыты от представителей противоположного пола.

Музейные коллекции

Сейчас в музее уже собрано восемь коллекций, в том числе монгольская юрта, копия юрты Чингисхана XIII века, чум народов Крайнего Севера (ненцев и хантов), шаманское святилище. А совсем недавно сотрудники музея открыли первый в Москве буддийский храм и шаманский чум.

Шаманский чум сделан по образцам чума народа цаатн, живущего в Монголии. «Из цаатнов продолжают кочевать всего 160 человек. Они живут в чумах, и у них сильно развиты традиции шаманизма, которые мы исследуем вплоть до того, что сотрудница нашего музея, оказавшаяся у цаатнов во время экспедиции, была выбрана самой великой шаманкой этого народа себе в ученицы», -- отметил Куксин.

Музей необычен и своей концепцией «живого музея», где все экспонаты можно потрогать и повертеть в руках. Костюмы можно померить, из лука пострелять, на кроватях, покрытых оленьими шкурами, и на монгольских табуретках – посидеть, в старинном чайнике заварить чай.

«Есть такая поговорка у ученых, музееведов, что если у культуры появляется музей – культура обречена. Поэтому предметы продолжают у нас здесь действовать. Скажем, привозим мы скребок для выделки шкур. А потом я отправляю примерно 70 сырых оленьих шкур. И мы вот здесь на снегу, расстелив, выскребаем их этим скребком, делаем постели для чума. Привожу нож. Эти старинным ненецким ножом мы вырезаем заготовки для чума или для яранги», -- рассказал Куксин.

Будущие выставки и экспонаты

В ближайшем будущем сотрудники музея поставят на территории музея чукотскую ярангу, соберут коллекцию, связанную с кочевниками Тибета, откроют музей, посвященный сражению на реке Халхин-Гол, и «кочевую школу».

«Что такое кочевая школа? Сейчас дети оленеводов учатся в интернатах. Они там учатся без мамы, без папы, живут в поселках, где люди пьют. И русские, и оленеводы – все, поголовно. Мы хотим хотя бы начальную школу перевести на кочевое обучение. Чтобы учителя ехали в тундру, кочевали вместе с бригадами, где много детишек, у которых масса свободного времени. И учили бы их хотя бы до средней школы. Тогда они не потеряют культуру, традиции, которые забывают в интернате. Это очень важный социальный проект, который мы непременно внедрим на Крайнем Севере. А для его внедрения необходимо чтобы здесь, в Москве, где чиновники решают, как будут дети учиться на Севере, был музей «Кочевая школа». Возможно, он появится у нас», -- поведал о своих планах Куксин.