С 29 мая во всех населенных пунктах России выпускники школ сдают Единый государственный экзамен – ЕГЭ. В этом году зарегистрировано рекордное число экзаменуемых – 703 тысячи человек, из которых 617 тысяч – выпускники 2017 года. По всей стране подготовлено 5,1 тысяч пунктов для сдачи экзаменов.
Соблюдение правил проведения ЕГЭ контролируют общественные наблюдатели и сотрудники Рособрнадзора. В аудиториях установлено видеонаблюдение за экзаменуемыми. На некоторых пунктах используется технология печати контрольных измерительных материалов и сканирования бланков ответов прямо при участниках проведения экзамена. Такую технологию в дальнейшем планируют применять по всей России.
Но нужна ли эта система в принципе? Ведь недостатки ЕГЭ очевидны, а достоинства сомнительны. Ведущие вузы России уже отстояли свое право на вступительные испытания – не вернуться ли нам к ним в полной мере?
Корреспондент INFOX.RU побеседовала об этом с двумя экспертами. Председатель комитета по образованию и науке Государственной Думы, член центрального штаба Общероссийского народного фронта Любовь Духанина видит пути реформы ЕГЭ, а вот президент Всероссийского фонда образования, доктор педагогических наук, профессор, сопредседатель движения «Образование для всех» Сергей Комков предлагает «отправить эту систему на свалку».
Очередные усовершенствования
Единый государственный экзамен в 2017 году немного отличается по форме проведения от предыдущих лет. Отменена тестовая часть экзамена в трех учебных дисциплинах – биологии, химии и физике.
– В последние годы процедура проведения экзамена, фактически устоялась, и изменений в ней нет, – рассказывает Любовь Духанина. – В контрольно-измерительных материалах отсутствует угадайка, все больше заданий, где ребенок должен подумать и поразмышлять. Введено сочинение как элемент допуска к ЕГЭ.
Выбор ответа из предложенных вариантов остался только для ЕГЭ по иностранному языку, который с 2022 года станет обязательным для всех выпускников.
– Экзамен по английскому языку проводится в двухдневном формате: отдельно письменная и устная часть, – продолжает рассказ о проведении ЕГЭ-2017 Духанина. – Такой подход позволяет в большей степени оценить владение ученика иностранным языком. Новый стандарт школьного образования подразумевает, что дети с пятого класса будут изучать два иностранных языка, которые выберут самостоятельно. Поэтому у учеников должна быть возможность сдавать ЕГЭ по всем преподаваемым языкам, в том числе и китайскому, об актуальности которого сейчас так много говорят.
Зачем вообще нормальному человеку два иностранных языка, в Минобразования, к сожалению, внятно никто не пояснил. Понятно, что в национальных автономиях изучают местный язык, русский и иностранный, но у нас просто физически нет такого количества хороших учителей иностранных языков, чтобы каждый выпускник школы мог объясниться, например, в Великобритании и Китае. В результате обучение вероятнее всего еще глубже провалится в профанацию.
От теста – к профессиональному отбору
Экзамен по математике в этом году разделен на две части: базовый и профильный уровни. Выпускник может сдать как оба варианта, так и выбрать один из предложенных. Профильный уровень необходим для студентов, поступающих в технические и экономические вузы, а базовый требуется просто для получения аттестата зрелости. Для чего нужна такая градация?
–Введение экзамена профильного уровня – это требование специалистов вузов, – поясняет Сергей Комков. – После того как в вуз начали принимать практически со стобальными сертификатами ЕГЭ, выяснилось, что часто поступают ребята, фактически не пригодные к обучению по определенной специальности. При этом какие-то дополнительные вступительные экзамены вузы назначить не имеют права. Нынешнее руководство Министерства образования было вынуждено пойти навстречу вузам в этом вопросе».
Из сложившейся затруднительной ситуации Сергей Комков видит два выхода.
– Есть две модели зачисления в вузы, которые хорошо себя зарекомендовали. Первая: ученики поступают в вуз, просто сдав свои документы, а по итогам первой сессии их экзаменуют и определяют, кто дальше будет продолжать учиться, а кто нет – это западная модель. А лучше все-таки та модель, которая сложилась у нас в Советском Союзе, когда шел профессиональный отбор – сдавать такие вступительные экзамены, которые определяли бы склонность к обучению в том или ином вузе.
Понятно, что первая модель возможна только в полностью платной системе образования, иначе у нас все выпускники школ «просто сдадут свои документы» в МГИМО, МГУ и нефтегазовые вузы. Но в остальном с экспертом сложно не согласиться. Разговоры о том, что ЕГЭ – крайне неэффективная форма сдачи экзаменов, ходят еще с момента первого проведения тестирования учеников в 2001 году. За 16 лет единый государственный экзамен так и не снискал симпатий среди специалистов в области образования:
– Я считаю, что ЕГЭ сам по себе не имеет права на существование, я противник этого экзамена как такового. Единый государственный экзамен в том виде, в котором он существует, то есть тестовая форма оценки знаний, как итоговая аттестация не должен существовать, – убежден Комков.
Откуда к нам пришел ЕГЭ
Эксперт рассказывает, что система тестовых заданий появилась в России по рекомендации американских советников, а разработана она была в 1960-е годы во Франции. Причем систему тестов французы придумали для оценки познаний иммигрантов, прибывших в страну на ПМЖ, – то есть для людей, не блистающих эрудицией в знании языка, истории страны и других областях.
– Простая формочка тестовых заданий – самая опасная. Не всегда простота ведет к хорошему результату, – сетует Комков.
Опыт Соединенных Штатов – подтверждение словам эксперта. В США пробовали вводить такую систему экзаменов, но она не прижилась, так как качество знаний у школьников резко ухудшилось. Поэтому во многих штатах существуют классические выпускные экзамены и итоговые творческие работы.
Главным пропагандистом и теоретиком ЕГЭ в России была и остается Высшая школа экономики – маргинальное научное заведение с давно определившейся репутацией. Сам факт того, что единый экзамен каждый год сдается по новым правилам, говорит о непрофессионализме разработчиков, их неумении выстроить систему, о реактивном мышлении – то есть способности реагировать на неудачи, но не предвидеть их.
– Начиная с 1992 года, когда только возникла Высшая школа экономики, созданная на специальный грант Всемирного банка, начались эксперименты с системой единого государственного экзамена. Долгое время этому противодействовали многие эксперты и специалисты, говорили о том, что он, в общем-то, ничего хорошего не дает, – продолжает рассказ Комков. – Тестовая оценка не может показать истинного уровня знаний учащихся. Тем не менее после 2000 года единый экзамен был внедрен в тестовом формате, а затем и в обязательном. Теперь его всячески пытаются видоизменять, реформировать, модернизировать, дополнять. Но когда какая-то вещь изначально бракованная, то, как ты ее ни модернизируй, она все равно в конечном итоге пригодна только к одному – чтобы отправиться на свалку.
Любовь Духанина считает иначе:
– Да, есть организационные юридические, содержательные проблемы ЕГЭ. Чтобы их решить, важно обеспечивать учеников качественными и бесплатными учебниками, едиными для всех. Качество образования должно быть настолько высоким, чтобы отпала необходимость репетиторства. Нужно разнообразить методики, чтобы учителя использовали более современные подходы, которые отвечают особенностям современных детей. Мы часто говорим о том, что у детей клиповое мышление, что дети поколения Y, Z другие. Но нет методических подсказок для учителя, как в этой ситуации менять сам процесс обучения. Нам не хватает исследований об особенностях современного ребенка: кто он такой, каковы особенности и как лучше работать, учителю с современным ребенком.
Остается неясным, откуда взять хороших педагогов, если проходной балл ЕГЭ в пединституты – один из самых низких. Так, по иронии судьбы или грамотному замыслу определенных деятелей, система ЕГЭ самим своим механизмом препятствует совершенствованию образования.
Что дальше?
Мнения о будущем Единого государственного экзамена у экспертов также разные.
– Я думаю, что еще, может быть, два-три годика побарахтаемся в этом деле, – говорит Комков. – У меня не так давно был разговор с новым министром образования Ольгой Васильевой, она, в отличие от ее предшественников, сторонник более традиционного подхода, нашей отечественной системы образования. Поэтому думаю, что будут предлагать вернуть все-таки классическую форму оценки знаний.
Любовь Духанина, в свою очередь, ратует за дальнейшее реформирование ЕГЭ:
– Нам нужно вносить такие изменения, которые снизят уровень тревожности у детей. Развивать практики досрочной сдачи экзамена и вывести сам экзамен из школ в независимые центры тестирования, которые могли бы работать в течение года, а ребенок 10–11 класса мог бы попробовать свои знания, прийти и сдать досрочно, чтобы потом скорректировать свою подготовку к экзаменам. Нам важно, чтобы ЕГЭ был обычным экзаменом и стал делом ребенка и семьи, а не политических процессов внутри страны.
А вы как думаете, уважаемые читатели – нужно ли нам продолжать корректировку системы ЕГЭ или вернуться к прежней модели двух независимых друг от друга серий экзаменов – выпускных и вступительных?
