Успех в создании Международного финансового центра зависит не от иностранных, а от российских инвесторов, уверен Анатолий Гавриленко, председатель наблюдательного совета группы компаний «Алор». Ставка на иностранцев оставит рынок с ненадежными горячими деньгами.
-- Как вы оцениваете перспективы создания в России международного финансового центра?
-- Эту проблему можно решить двумя способами. Первый способ -- ничего не делать и через год объявить, что у нас центр уже есть. Это первый вариант, который мне в общем-то нравится. Потому что я плохо верю, что мы сумеем сделать в ближайшей перспективе так, чтобы этот центр был реальным.
А второй способ -- попытаться что-то сделать. Но кроме политической воли и заявлений на этот счет, я, честно говоря, не вижу, чтобы государство в этом плане продвигалось вперед. Есть ряд планов, которые обуславливают создание этого международного финансового центра. Есть план ФСФР, этот план включает энное количество законов, которые нужно принять, и в рамках этих законов все будет делаться. Если считать принятие определенного количества законов достаточным для создания МФЦ, ну я думаю, ФСФР с этим делом справится. Но я, например, не считаю, что этого достаточно. Я считаю, что, даже если мы примем самые хорошие законы, этого недостаточно для того, чтобы у нас образовался мировой центр. Есть другой план, который был подписан Владимиром Путиным. Он включает 48 пунктов по строительству МФЦ. Недавно было совещание у президента, на котором отчитывались о реализации этого плана. Игорь Шувалов доложил о том, что около 10% выполнено. Но, во-первых, в самом плане, на мой взгляд, не учтено очень многое. Например, там совершенно ничего нет о подготовке специалистов. Но для создания МФЦ нужны несколько специальных учебных заведений, которые будут повышать профессионализм этих специалистов. Для меня это однозначно. Нужна школа срочного рынка. Следует организовать школу, которая учила бы специалистов работать на этом рынке.
-- Этот проект должен быть государственным?
-- Нет, ну какая государственная школа?! В том и проблема, что, когда государство собирается строить мировой финансовый центр, оно мало общается с рынком. Приглашает двух-трех специалистов из инвестиционных компаний. Не буду говорить конкретные фамилии, они более или менее всем известны. Но эти специалисты в первую очередь представляют свои компании. Они не представляют рынок в целом. А с участниками рынка руководители государства говорить не хотят, или не умеют, или не могут. Можно по-разному найти объяснение этому факту, но я уже лет пять предлагаю собрать участников рынка, чтобы с ними встретились представители нашего высокого уровня. Но ограничиваются приглашением отдельных лиц, у которых достаточно проблем со своими компаниями. Причем слово им никто обычно не дает, мне кажется, их для декора больше приглашают. А то, что ни они этот рынок сами не представляют, ни рынок им не поручал это представительство, не учитывается.
Вот посмотрите, например, есть комиссия по развитию финансовых рынков при президенте. Туда входят девять человек и еще двое -- по согласованию. Эта комиссия работает уже в течение двух лет. Работает комиссия по развитию финансового рынка, в которой ни одного представителя финансового рынка нет. Но зато там есть представители МВД и ФСБ. Конечно, это здорово, что там есть эти представители, но в какой степени их интересует развитие финансового рынка? По-моему, у МВД совершенно другие проблемы. Ну не доросли мы до членов комиссии, конечно, не доросли до того, чтобы кто-то из наших участников рынка сидел за одним круглым столом с руководителем ФСБ. Ну прекрасно. Но почему не сделать рабочую группу при этой комиссии из представителей общественных организаций, которые работают на этом рынке? Например, есть НАУФОР, ИНФА, "Партад", ИФРУ, Институт развития финансового рынка, то есть большое количество общественных организаций, которые на этом рынке работают. Они как раз отражают мнение участников рынка. Можно задавать им различные задачи, давать возможность готовить предложения для этой комиссии, а далее заслушивать их. Нормальная тема. Но это пока только в моих проектах. Большего я ничего не слышу. Если государство хочет без нас это делать, это, конечно, право государства. Но мне кажется, что за нас рынок никто не разовьет. То есть в первую очередь развитие рынка должно идти за счет самих участников рынка. Например, недавно прошла неделя финансовой грамотности по нескольким городам. Проект был проведен исключительно за счет участников рынка, но при поддержке Федеральной службы по финансовым рынкам, за что им огромное спасибо. Это один из очень редких случаев, когда происходит сплочение государства и рыночных структур.
«Инсайд -- это привилегия чиновников»
-- Какие условия нужны для создания МФЦ? Обязательно ли объединение российских бирж?
-- Вообще непонятно какое отношение имеет к МФЦ объединение бирж. Закон об инсайде -- да. Потому что есть определенные параметры у Европы и у мировой финансовой системы: если у тебя есть галочка о законе об инсайде, значит, ты цивилизованный рынок. Если галочки нет -- нецивилизованный. Поэтому у нас стараются принять закон об инсайде, хотя закон об инсайде -- это в первую очередь закон о чиновниках, а не о рынке. Потому что у нас в основном инсайд -- это привилегия чиновников. Они все знают: куда какая компания будет развиваться, в какую компанию пойдут государственные деньги и, соответственно, акции какой компании после этого будут расти. Поэтому я с восторгом наблюдаю заработки приближенных к чиновникам людей, которые на портфельных инвестициях зарабатывают десятки и сотни миллионов рублей ежегодно. Мне это очень нравится. Управляющие компании с трудом зарабатывают 5-6-7-8-10%. Там сидят профессионалы, мучаются, строят всякие графики, а отдельные люди на портфельных инвестициях зарабатывают по 100, 200 и 300 миллионов в год. Этот закон будет работать против чиновников, если серьезно этим заниматься. Хотя, конечно, это закон в том числе и против прессы, и против участников рынка. Потому что есть правоприменительная практика, когда можно практически любого человека обвинить: ты манипулировал или ты воспользовался инсайдом. Но это очень сложно доказывать даже в западных развитых странах.
А что касается слияния бирж, должна быть единая политика. Я ее не вижу. Но надо и себя тоже покритиковать. Мы тоже могли бы, наверное, выступить с какими-то инициативами по развитию биржевого рынка. Но в рамках фондового рынка, я считаю, все более или менее сложилось. Есть два нормальных конкурирующих центра на рынке ценных бумаг. И мне кажется, это достаточно удачная конструкция, они дополняют друг друга: один занимается фондовым рынком, другой занимается срочным рынком. Они конкурируют друг с другом, создают более комфортные условия для участников, потому что конкуренция -- это вещь правильная. На товарном рынке такая концепция не мешала бы. Но такой концепции нет, и понимания, как государство этот рынок видит, тоже нет.
Российский биржевой союз предложил эту концепцию создать, но без государства это очень сложно сделать. Например, с одной стороны, государство почему-то считает, что две биржи (РТС и ММВБ. -- Infox.ru) должны быть объединены в одну. А с другой стороны, создает международную товарную биржу в Санкт-Петербурге. Причем создает в форме закрытого акционерного общества, хотя само пропагандирует открытость, прозрачность и так далее. Мне это непонятно. Государство делает ровно то, что ему кажется правильным или что какому-то чиновнику конкретному кажется верным. Это совершенно неправильный путь развития биржевого рынка, потому что для меня биржевой рынок очень демократичен по своей сути. При советской власти были все институты, которые есть и сегодня. Были банки, нефтеперерабатывающие заводы, магазины, сети магазинов, все это прекрасно было, кроме одного: не было биржевого рынка. Потому что биржа напрямую связана с демократическими отношениями. Это связано со всеми рыночными ценностями, которые существуют, -- отсутствием диктата, равными правами, равными обязанностями. Вы можете директора фабрики заставить делать что угодно, пока он не разорился и не вылетел в трубу. А вот как договориться, чтобы пара сотен биржевых спекулянтов выставляли одновременно те цены, которые нужны государству, я себе плохо представляю. Это невозможно. Поэтому я не верю в диктат государства на биржевом рынке. Отсюда все проблемы.
-- Насколько российские биржи соответствуют уровню ведущих мировых площадок?
-- Надо понимать, что эти биржи находятся в России. Они отличаются от иностранных настолько, насколько экономика России отличается от экономик других стран. Российский фондовый рынок -- может быть, в этом его сила -- вдалеке от руководства страны. Меня, с одной стороны, это обижает, мне непонятно, как можно не интересоваться людьми, которые управляют десятками миллиардов долларов. Как можно государству игнорировать этих людей, как можно не обращать на них внимания? Я вот понимаю, что с шахтерами постоянно встречаемся, это правильно, это большая социальная проблема. Я понимаю, что президент встречается с представителями сельского хозяйства, встречается с рабочими, и это правильно. Но как строить МФЦ и ни разу не повстречаться с руководителями управляющих компаний, которые этими деньгами управляют и от которых зависит, откуда эти деньги, как эти деньги будут управляться и так далее, я себе плохо представляю.
-- Какой вы видите роль государства в развитии финансового рынка?
-- Должен быть диалог. Во-первых, государство должно абсолютно четко говорить на понятном для профсообщества языке. А профсообщество на языке, понятном для чиновников. Это проблема не только государства, это проблема и профсообщества. Потому что те термины, которые участники рынка используют в доказательствах своей правоты, чиновникам просто непонятны. Это уровень в том числе и финансового образования чиновников. Их тоже надо учить.
Во-вторых -- это создание, воспитание и поддержка российского инвестора. Сейчас если вы слышите про МФЦ, то вы в очередной раз слышите только одно: есть большой зарубежный опыт, есть иностранные специалисты, они нам помогут. Мы все как по Ильфу и Петрову: "Заграница нам поможет!" Мне кажется, это заблуждение. Нам в строительстве МФЦ главный помощник -- это российский инвестор. До тех пор, пока мы не научим наших граждан покупать наши акции, вкладываться в наши активы, вкладываться в нашу экономику, никакой иностранный инвестор не будет это делать. А если будет это делать, то будет приходить с очень горячими деньгами и быстро уходить при малейшем испуге. А испугать его можно чем угодно. Рынок будет чрезвычайно волатилен, он будет скакать туда и обратно, и мы будем по-прежнему очень зависимы от зарубежного рынка. В России существует только комиссия по работе с иностранными инвесторами. Есть огромное количество различных объединений обманутых инвесторов, а ни одного объединения, которое поддерживало бы инвесторов, помогало инвесторам и объясняло бы им, куда и как вкладывать деньги, я не вижу.
-- Ваша группа компаний изменила стратегию развития в посткризисный период?
-- «Алор» -- суперконсервативная компания, поэтому тот кризис, который произошел, никак в общем-то не отразился ни на клиентах «Алора», ни на самой компании. Я, правда, не совсем прав. Клиенты, конечно, стали беднее, и активы компании тоже стали меньше, но все это некритично. Клиенты стали беднее на те 40-50%, которые держали в акциях.
-- Насколько сократились активы?
-- В основном компания работает для клиентов. У нас не было крупных вложений в акции. Мы не пользовались деньгами клиентов никогда, мы ни в коем случае не работали на спекулятивном рынке с плечом. Это та консервативная политика, которой я все время придерживался и стараюсь объяснить молодым ребятам, что так спокойнее. Она себя полностью оправдала. А если говорить о том, какие основные направления я вижу в развитии компании, то, во-первых, это работа в регионах. Я считаю, что главное для российской компании -- это российский инвестор, а не желание удовлетворить интересы и потребности англичанина и американца. Я считаю, это намного эффективнее, намного полезнее даже для российской экономики. Во-вторых -- это работа по новым технологиям. Я считаю, что российский небанковский финансовый рынок эффективен в плане использования новых технологий. И от использования новых технологий во многом зависит его развитие. В рамках компании мы с большим вниманием относимся к тому, что президент и премьер-министр намерены очень серьезно заняться инновациями. Я считаю, что это относится и к финансовому рынку. Мы сейчас создаем венчурный фонд по инновациям на финансовом рынке. Я считаю, что это правильная тема.
-- Каким будет объем фонда?
-- Объем зависит от того, насколько это поддержат другие участники рынка. Предварительно мы говорили с биржами, нам кажется, что их это заинтересовало. Финансовые технологии -- это не строительство ракет или ядерных реакторов. Все это гораздо менее затратно. Особенно у нас в России, с таким количеством умных, грамотных, талантливых людей. Если никто нас не поддержит, мы сделаем это в рамках группы компаний. И будем финансировать, может быть, создание алгоритмического трейдинга, есть много технологий, которые требуют поддержки. Я думаю, объем финансовой поддержки исчисляется в десятках тысяч долларов или евро. Это не очень большие деньги для нашей компании, мы готовы в этом плане работать и рисковать, мне кажется, что это правильно. Потому что только новые технологии позволят нашему небанковскому финансовому рынку остаться в первых строчках рейтингов.
Если вы слышали, один из банков решил привлекать деньги через интернет и сразу опередил все другие банки по привлечению. Вот то же самое и у нас. У нас огромные, например, проблемы по продажам ПИФов. То есть через интернет это очень сложно делать. У нас есть проблемы с электронной подписью. На рынке много проблем, связанных с технологиями развития. Мы еще не сделали много того, что есть на Западе, это тоже надо делать. Поэтому, мне кажется, нам есть где поразвлекаться, есть что сделать. Как вы знаете, сейчас разрабатываются схемы внебиржевой торговли, тоже это все напрямую завязано с новыми технологиями. Много чего можно сделать, и я думаю, что у нас достаточно возможностей, достаточно способностей у наших людей сохранить этот рынок по-прежнему конкурентоспособным, которым он на сегодняшний день является. Наши биржи достаточно сильно себя чувствуют по сравнению с другими мировыми площадками. У нас много чего нет, но одна и та же проблема, которая все время поднимается: надо сделать так, чтобы иностранцам было комфортно торговать у нас. Но я считаю, что сначала нужно сделать так, чтобы сначала было комфортно торговаться нашему инвестору.
Стволовые клетки лучше ВТБ
-- Как за время кризиса изменились доли участия компании в различных проектах? Вы увеличили пакет акций в капитале Центра международной торговли?
-- ЦМТ мы считаем очень эффективным механизмом зарабатывания денег и очень правильным вложением. У нас не увеличились вложения сюда только потому, что не так много акций в свободной продаже. Это очень неплохой актив, интересный и перспективный. Он в правильном месте находится, руководят им грамотные люди. У нас одна проблема: мы миноритарии, а мажоритарием выступает Торгово-промышленная палата. И меня подчас задевает эта тема, что ТПП, будучи общественной организацией, которая должна поддерживать стандарты корпоративного управления, общения с миноритариями, ведет себя как мажор, пренебрежительно в отношении миноритариев. Вот это меня немножко удивляет, мы все время с этим сталкиваемся. Мы два года безуспешно пытаемся ввести нашего человека в состав ревизионной комиссии, а в ревизионной комиссии только представители мажоритарного инвестора. Мне кажется, это совершенно неверно ни с какой точки зрения. Мне кажется, один мажоритарий не имеет права предтавлять в ревизионной комиссии всех акционеров. Но нам не удается договориться пока, к сожалению. Так что проблемы есть, это проблемы не только ТПП, не только ЦМТ, это проблемы всего рынка.
Из интересных событий -- мы разместили IPO Института стволовых клеток на ММВБ. Наши уважаемые инвесторы, которые нам поверили, заработали очень хорошие деньги на этом. Мне кажется, это удачное было IPO, немножко лучше, чем было IPO ВТБ, которое так пропагандировало в свое время государство и акционеры которого в очередной раз объединились в своем возмущении поражением своих прав и интересов.
На финансовом рынке есть очень много возможностей, для того чтобы сделать что-то для людей. Мы много занимаемся с молодежью. Сейчас мы предложили студентам старших курсов более тесное и более конкретное общение с людьми, которые работают на рынке. Мы предлагаем возможность ребятам, которые еще учатся в вузе, но уже решили, что будут работать на финансовом рынке, регулярно посещать лекции и определенные практические занятия, которые ведут наши практики.
Из нового в «Алоре» -- мы сейчас вводим новый кодекс поведения, где мы прописываем обязанности всех сотрудников. Инициативная группа заканчивает работу над этим материалом, потом это будет обсуждаться и приниматься всеми участниками группы. А потом это становится императивным документом, и те люди, которые будут приходить работать в «Алор», они или соглашаются с этими нормами, или уходят.
-- Для финансовой группы по-прежнему актуален вопрос приобретения банковских активов?
-- Так как мы консервативны, мы очень долго решаем, но я надеюсь, что в ближайшие полгода у нас будет банк. Есть договоренности с банками. Не могу сейчас сказать, с какими именно, но в течение полугода мы постараемся эту проблему решить. Это московский банк.
-- Какую структуру сделки по приобретению банка вы считаете интересной для компании?
-- Мы, скорее всего, делаем так же, как делают наши коллеги. Мы берем небольшой банк и пытаемся договориться с учетом интересов сегодняшних владельцев. Мы не сторонники того, чтобы кого-то выгнать или кого-то купить на корню. Мы хотим, чтобы любая сделка была комфортной для всех. Постараемся этот банк наполнить новыми деньгами, новым содержанием, новыми идеями.
В первую очередь мы рассматриваем вопрос инвестиционного банка. Если у нас это получится, то мы готовы рассматривать и розничный банк. Но мы хотим делать это спокойно, постепенно, ведь для нас купить банк -- это в первую очередь значит научиться работать с Центральным банком. Соответствовать их требованиям, правилам, условиям, различным инструкциям. Мы пока не очень хорошо в этом разбираемся, а нарушать что-то на рынке мы ни в коем случае не хотим.
Всем, чем мы делаем, мы обычно владеем на 100%. Но так как мы люди хорошие и хотим создать комфортные условия для тех людей, которые продают что-то, то вполне возможно, что это будет и 75%. Потому что для меня, например, очень интересно, чтобы была определенная преемственность, все-таки мы берем банк не нулевой, а банк, который прошел определенный путь развития. Хотелось бы ничего не испортить, чтобы остались те клиенты, которые есть, чтобы остались лучшие, грамотные сотрудники, которые были. И если банк дожил до сегодняшнего дня в течение определенного времени, значит, акционеры не совсем глупые люди. Кто будет отказываться от дружбы и сотрудничества с умными, грамотными, опытными людьми?
-- Как вы будете развивать НПФ "Промагрофонд"? Участники рынка говорят, что заниматься этим бизнесом дорого, эффективнее объединиться с крупным фондом.
-- Все зависит от того, сколько у тебя пенсионеров. Все зависит от масштаба. Если у тебя два-три пенсионера и ты привлек еще десять, это одно. Но нам удалось достаточно много привлечь "молчунов" за последние полтора года.
Мы готовы объединяться, готовы разговаривать, но на комфортных условиях. Даже в том виде, в котором сегодня существует Промагрофонд, это уже интересная структура.
-- С кем вы ведете переговоры об объединении НПФ, о поглощении конкурентов?
-- Мне сложно сейчас сказать, до тех пор пока мы не вышли на конкретные договоренности. Для того чтобы прокомментировать это, нужно сначала заручиться поддержкой, согласием тех сторон, которые готовы сливаться. А такого согласия на сегодняшний день еще нет. И мне вообще не нравится слово "поглощение". Потому что это больше капиталистическое слово, которое, конечно, имеет право на существование, но мне оно несимпатично. Мне больше нравится слово "слияние". Дружественное слияние. Поглощение дружественным вряд ли может быть. Потому что это кого-то проглотить надо, а вот слияние может быть дружественным. Поэтому прорабатывается несколько вариантов, поступают регулярно предложения на эту тему.
-- Как вы оцениваете состояние нормативно-правовой базы финансового рынка?
-- Мне очень нравится, как работает ФСФР в вопросах законодательства. Рынок у нас в плане законодательства хороший. Последние законы по деривативам -- это большая заслуга Владимира Миловидова. Есть еще ряд законов на очереди, которые будут приниматься на сегодняшний день. Я, например, закон об инсайде не считаю необходимым для рынка, и меня он не очень волнует, потому что я инсайдом лично не пользуюсь. Но на рынке есть большое количество проблем, которые надо решать законодательно. Мне кажется, что на рынке нужно каким-то образом решить проблему с малыми компаниями, которые должны работать в регионах. С июля изменятся требования к собственному капиталу для всех компаний (увеличение до 35 млн руб.), поэтому очень многие региональные компании уходят в никуда, то есть заканчивают свою работу. Я не вижу на сегодняшний день закона, который бы разрешал создание малых финансовых компаний в регионах. Я таким законом вижу закон о финансовых советниках. Чтобы с небольшими деньгами можно было организовать компанию по финансовому консалтингу для населения. Это можно сделать и без лицензии. Мне казалось бы правильным, чтобы деятельность финансовых советников как-то регулировалась. Если этого не будет, будет много жульничества. Но насколько я знаю, по финансовым советникам вопрос пока завис, поэтому мы будем стараться развивать финансовый консалтинг без лицензии. Да, это рискованно, но я никогда не поверю в то, что все крупные российские компании начнут открывать представительства в далеких сибирских городах.
