Чехов дожил до сталинских репрессий и снова едет на Сахалин, читает свои письма и демонстрирует публике мангустов. В Театре на Таганке прошел предпремьерный показ спектакля Юрия Любимова «Маска и душа».
Репрессированный Чехов
Для нового спектакля Юрий Любимов позаимствовал название книги воспоминаний Шаляпина, сделав его и прочих великих адресатов Чехова – Бунина, Горького, Суворина -- персонажами своего спектакля. Так Любимов продлевает сценическое действие за рамки чеховской жизни в те первые советские годы, в которых Чехов мог бы присутствовать, доведись ему прожить полную жизнь. Шаляпин в спектакле рассказывает кому-то из своих корреспондентов про чекистский обыск в его квартире, а чуть позже сиплый голос Сталина предлагает эмигрировавшему певцу вернуться в Россию: «Квартиру дадим, дачу дадим – лучше, чем была». С колосников с грохотом падают кубики, сами собой складываясь в фамилию «Мейерхольд» -- великому режиссеру и первому исполнителю роли чеховского Треплева, расстрелянному в 1940-м, поначалу тоже давали и квартиру, и дачу.
Вчитываясь в ранние чеховские рассказы, Любимов исследует, как из всех этих подобострастных городовых, богатых самодуров, ленивых присяжных, несправедливо засуженных мужиков, пошлых певичек и прочей «мелюзги» сложилась страна, отправившая свои лучшие умы в изгнание или в лагеря.
Пенсне на гипсовой маске
«Никогда не спрашивайте, что привело человека в Сибирь», -- произносит молодой, застенчиво выглядывающий из-под пенсне Чехов (Андрей Смиреннов). Он садится на телегу, запряженную согбенным, полуголым мужиком и катит через всю Россию, зачитывая вслух фрагменты своих наблюдений. Картина складывается безрадостная и в то же время поэтичная -- ведь у любой чеховской фразы всегда есть ритм. Как все лучшие чеховеды, Любимов вслушивается в эту на редкость музыкальную прозу. В фонограмму спектакля (композитор Владимир Мартынов) то и дело вплетается «Элегия» Массне в исполнении Шаляпина, а жанр новой постановки обозначен в программке как «спектакль-элегия».
Среди парадоксов, из которых соткана биография Чехова, режиссер выделяет то обстоятельство, что Чехов, вспоминавший, как мучительно было в детстве по многу часов простаивать на службе и петь в церковном хоре, до конца дней любил колокольный звон и, по собственному признанию, каждую пасхальную ночь «бродил по храмам».
В «Маске и душе» часто звучит невидимый колокол, канат от которого изо всех сил тянет маленький, сморщенный батюшка (Дмитрий Межевич). А вокруг него, на зеркальной выездной эстраде (автор оформления – сам Любимов) толпятся гротесковые персонажи ранних рассказов, напоминающие образы из прежних постановок «Таганки».
Любимов всегда воспринимал Чехова хоть и элегичным, но резким и абсолютно современным автором – взять хоть его ставший классикой спектакль «Три сестры» (1981). Марш из этих «Трех сестер» звучит иногда и в нынешнем спектакле, персонажи которого, как и тогда, часто обращаются к публике.
В финале они надевают гипсовые маски Чехова, поверх насаживают пенсне и в таком виде иронично смотрят в зал. Любимовский Чехов, как и прежде, вглядывается не только настоящее, но и в будущее.
Премьера спектакля «Маска и душа» состоится 24 мая в Театре на Таганке.
