Историю про растление непрестижной барышни готовит «Современник». Идут последние прогоны спектакля «Хорошенькая» по старой пьесе Сергея Найденова, которую вернула из небытия Екатерина Половцева, выпускница Сергея Женовача.
Это вторая за месяц премьера «Современника». И опять по забытой пьесе: только пару недель назад Евгений Каменькович выпустил здесь спектакль «ДжентльменЪ» -- столетней давности сатиру Александра Сумбатова-Южина о купцах, желающих издавать газету. И вот теперь – мещанская драма Сергея Найденова, напечатанная в 1907 году и с тех пор больше не переиздававшаяся. Режиссер Екатерина Половцева нашла ее в библиотеке, просматривая малоизвестные пьесы начала прошлого века.
Беспородница
Почему из всего наследия популярного когда-то драматурга Найденова пережили свое время только «Дети Ванюшина» -- пьеса, которую ставят и по сей день, понять не сложно. Вот, скажем, «Хорошенькая» -- история о том, как молоденькая провинциальная дамочка приехала на воды, там ей вскружили голову комплименты офицеров, она выгнала мужа и чуть было не пустилась во все тяжкие. Чуть раньше подобную историю описал Лев Толстой в «Семейном счастье», но у него муж оказался умнее: сам оставил жену на водах, чтобы испытать ее чувства. Еще один вариант сходного сюжета – драма «Бесприданница». Однако бедную Шурочку, героиню Найденова, не будут разыгрывать в карты, как Ларису у Островского. Ехать с ней в Париж не престижно – она слишком проста. Есть в пьесе Найденова и мотив чеховской «Дамы с собачкой», только как бы вывернутый наизнанку – развратом наружу. И даже имеется мотив горьковских «Дачников» -- подобно героине Горького, Шурочка называет мужа своим первым растлителем. Собрав воедино все эти мотивы, Найденов вполне остроумно и неглупо рассказывает историю «воспитания чувств» героини, ставя и ей и обществу неутешительный диагноз. Миллионы шурочек по всей России бредят эмансипацией и хотят уйти от мужа, но они, как говорится в пьесе, «ни к чему не приготовлены», ничему не учились и ничего не умеют, а следовательно, просто пойдут по рукам. Однако, как говаривал герой «Чайки», после Толстого или Тургенева не захочешь читать Тригорина. Вот также и с пьесой Найденова: это все же не Островский, не Чехов и не Горький.
Тем ценнее та кропотливая работа, которую проделала над пьесой Екатерина Половцева, воссоздавшая на крошечном пространстве Другой сцены «Современника» и дух, и время, и настроения начала ХХ века. Параллель с сегодняшним днем в спектакль привносит играющая Шурочку Клавдия Коршунова. У нее взрывной мальчишеский темперамент, отрывистая речь, так что наивная провинциалка из Маршанска напоминает современную пэтэушницу. И это идет спектаклю на пользу. Мечтающая о сильных страстях и неведомой ей настоящей жизни Шурочка со своим хрипловатым голосом и уличными интонациями контрастирует с царящей на водах светской обстановкой, как живая физиономия, вставленная в прорезь лубочной картинки.
Контраст подчеркивается декорациями и костюмами. Художник Алексей Вотяков (Москва запомнила его после магнитогорской «Грозы» Льва Эренбурга, получившей два года назад «Золотую маску») выстроил в узком, вытянутом пространстве Другой сцены длинный деревянный настил и своды с фонариками, уподобив Кисловодск или Пятигорск Венеции. По обе стороны вдоль настила сидят зрители, отделенные от артистов полосками сырого песка, от которого идет пар, словно из-под пола и впрямь вот-вот забьют целебные источники. В прологе персонажи выходят в венецианских масках и костюмах, разыгрывая любовную пантомиму, словно копируя комедию дель арте. На водах нравы царят столь же легкие. За Шурочкой увиваются так и не снявшие масок офицеры, осыпая ее золочеными бутафорскими цветами. Зануда муж (отличная работа Сергея Гирина) становится все мрачнее, жена хохочет все звонче. Ее неопытностью торопится воспользоваться стареющая барыня (Инна Тимофеева), готовая на все, лишь бы удержать около себя молодого любовника (Никита Ефремов). Есть еще комичный неврастеник живописец Ленивцев (Илья Древнов) и богатый помещик (Олег Зима). Все они тоже претендуют на Шурочку – в конце концов муж со скандалом уезжает, а жена переходит из рук в руки.
По старой орфографии
Действие обрывается на том, что вызванный телеграммой сердобольного любовника муж возвращается. В финале спектакля, оказавшись вдвоем на узкой террасе, словно в клетке, муж и жена понуро замолкают, прислушиваясь к тому, что творится у каждого внутри. Простят ли они друг друга? И кто во всем виноват? Как и подобает хорошему театру, спектакль ставит вопросы, но не дает ответов. Да, собственно, сюжет в «Хорошенькой» -- не главное. Важней та зыбкая атмосфера, когда герои, сбившись стайкой, поют забытый романс, дарят цветы или обмениваются взглядами. Или пародируют «Даму с собачкой»: величественная дама (Елена Плаксина), прогуливающаяся с игрушечным шпицем и томиком Чехова, оказывается весьма вольных нравов. Все это выходит смешно, без нажима и с легким привкусом ностальгии. Как такое удалось вчерашней студентке?! Вероятно, в режиссуре тоже есть старая орфография, и Половцева знакома с ее правилами.
