В «Современнике» вышел спектакль по пьесе А. И. Сумбатова-Южина -- столетней давности сатира на купца, желающего издавать газету. Однако злободневный сюжет нельзя смотреть без скуки -- устарело не содержание, а форма. «Джентльменъ» стал еще одним подношением к юбилею Чехова. Спектакль показывает, в каком тупике пребывала русская драматургия до появления чеховских пьес.
У Евгения Каменьковича, интеллектуала и книгочея, ученика и главного помощника Петра Фоменко в его «Мастерской», репутация человека, который берется за то, что никому не удается. Особенно это касается прозы: еще в конце 1980-х он поставил в «Табакерке» «Затоваренную бочкотару» Аксенова, вошедшую чуть ли не в легенды. Два года назад спектакль, кстати, возобновили. В его коллекции -- «Самое важное» по роману Шишкина «Венерин волос», «Улисс» Джойса. Иной режиссер под дулом пистолета не взялся бы за такой несценичный материал, а между тем это лучшие спектакли Каменьковича.
Пьесу Александра Сумбатова-Южина, кассового драматурга конца XIX -- начала XX века и артиста, возглавлявшего труппу Малого театра под фамилией Южин, выбрал сам Каменькович в ответ на приглашение Галины Волчек поработать в «Современнике». Казалось бы, после филологических изысков «Улисса» простым, остроумным, хоть и немного устаревшим языком написанный «Джентльменъ» (в афише название пишут с буквой «ер») гарантирует успех. Однако спектакль вышел тяжеловесным и архаичным.
Лабазный взгляд на жизнь
У купца Иллариона Рыдлова есть все, что нужно настоящему джентльмену: нравоучительный роман собственного сочинения, миллионное состояние, рысаки, слуги, роскошный дом -- художник Павел Каплевич позволил себе пофантазировать, как мог выглядеть купеческий модерн, поэтому посреди выстроенного на сцене бального зала красуются нелепые белые слоны. Для полноты картины не хватает красавицы жены, и потому Рыдлов женится на Кэт -- дочери бедного, но честного учителя физики. А еще ему нужен собственный «общеполитический независимый орган». Подстрекаемый толпой друзей и журналистов-прихлебателей (последним в пьесе достается особо) Рыдлов хочет издавать собственную газету. Но тут беднягу подстерегает двойной облом. Жена, разглядев под маской джентльмена кувшинное рыло, вспоминает об увлечении юности -- писателе Остужеве. А в высочайшем разрешении издавать газету ему отказано.
Играют в «Современнике» неплохо. Мастер острых шаржей и явный лидер молодой части труппы Артур Смольянинов изображает Рыдлова таким же нелепым, как украшенный фруктами слон, которого здесь норовят взгромоздить на стол. Кэт в исполнении кинодивы Марины Александровой -- нечто среднее между ее же Софьей из «Горя от ума» и Аней из «Вишневого сада». Остужев Ивана Стебунова, которого театралы запомнили после роли Чацкого в спектакле Римаса Туминаса, это и есть Чацкий, только изрядно обтрепавшийся. Выясняется, что до Кэт он был влюблен в жену директора банка, светскую львицу Эмму (Ольга Дроздова), да и вообще нравы в высшем обществе таковы, что каждый, включая престарелого купеческого дядюшку и респектабельного немецкого графа, норовит, как говаривали век назад, «сделать даме препозицию».
Словом, «Джентльмен» -- сатира на загнивающее общество, пародия на декаданс плюс трезвое размышление о том, что нарождающийся класс буржуа душевно пуст, развращен и ждать от него России нечего. Вероятно, сатира вышла весьма правдоподобная. В 1897 году, после премьеры в Малом, кое-кто из московских «джентльменов» обратился в Дирекцию императорских театров с просьбой запретить этот «грязный пасквиль», что вскоре и было сделано.
«Нужны новые формы»
Евгений Каменькович остроумно и подчеркнуто театрально стилизовал артистов «Современника» под всех этих бесконечных кумушек и дядюшек -- уже не дремучих персонажей Островского, но еще не утонченных героев Чехова. Однако в пьесе есть одно непреодолимое для режиссера обстоятельство. Все свои мысли, тайные и явные желания герои высказывают не с помощью подтекстов и иносказаний, а прямыми, пресными и бесконечно затянутыми монологами. И дело не в том даже, что драматург Сумбатов-Южин относится к зрителю также свысока, как ученый папаша Кэт -- к неучу Рыдлову.
Дело в том, что к концу позапрошлого века жизнь в России так фантастически завихрилась, что запечатлеть ее на бумаге с помощью банального реализма стало невозможно. Недаром приятель и коллега Сумбатова, драматург и режиссер Немирович-Данченко, начав вместе с купцом Алексеевым новое театральное дело (то есть будущий МХАТ), избегал собственных пьес, а искал автора, который смог бы запечатлеть эту жизнь. Автором оказался Чехов -- с его двойными смыслами, абсурдными фразами, вечной неясностью и тоской, которые передавали суть творившегося в обществе куда лучше любого реализма.
