Пока одни московские театры еще только закрывают предыдущий сезон, Малая Бронная уже открывает следующий. Первой премьерой стала «Аркадия» -- знаменитая пьеса Тома Стоппарда в постановке худрука «Бронной» Сергея Голомазова.
Охота на главрежа
По легенде, Театр на Малой Бронной относится к числу «проклятых»: до 1949 года здесь помещался знаменитый ГОСЕТ — Государственный еврейский театр под руководством Соломона Михоэлса. После войны Михоэлс погиб в подстроенной властями автокатастрофе, а театр закрыли. С тех пор фортуна не слишком милостива к тем, кто трудится в этих стенах. Исключение составили годы, когда здесь работал Анатолий Эфрос (с конца 60-х до начала 80-х). Впрочем, и на его долю выпало немало бед. В новейшее время театр пережил череду главных режиссеров — от продолжателя эфросовских традиций Сергея Женовача до откровенно коммерческих Андрея Житинкина и Леонида Трушкина. Неизменным с 1978 года оставался лишь директор Илья Коган (он, когда-то начав с Эфроса, последовательно выдавливал с Бронной всех более или менее самостоятельных режиссеров). Два года назад великий и ужасный Коган отправился на пенсию, а театр – то есть труппу отчаявшихся артистов, привыкших играть при полупустом зале, – принял на себя Сергей Голомазов.
Об «Аркадии», которую критики считают лучшей пьесой конца ХХ века, Голомазов мечтал, вероятно, еще в те времена, когда играл Розенкранца в спектакле Евгения Арье по пьесе Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в Театре имени Маяковского. Но, придя на Бронную, понял, что начинать надо с чего-нибудь попроще. С мольеровских «Плутней Скапена» или с детской «Тайны старого шкафа».
Единство места
Сидя в переполненном премьерном зале, понимаешь, что привычный унылый дух, сложившийся на Бронной за последние пару десятилетий, Голомазов вроде бы сумел изгнать. На сцене – бодрые, со вкусом и к месту одетые артисты (художник по костюмам Виктория Севрюкова), обрамленные декорациями Алексея Порай-Кошица: соавтор многих постановок Льва Додина соорудил на сцене «Бронной» высокие стеклянные двери, распахивающиеся от ветра, а за ними – мерцающее пространство, ту самую Аркадию, куда все мы мечтаем попасть.
Действие у Стоппарда происходит в одном и том же английском доме, где и вправду гостил однажды Байрон. А теперь, двести лет спустя, современные хозяева дают костюмированные балы и приглашают ученых, исследующих эпоху романтизма и приписывающих поэту не случившуюся в реальности дуэль. Пьеса Стоппарда (кстати, получившего за нее премию Лоуренса Оливье из рук самой королевы) тем и хороша, что история в ней пишется на наших глазах. Причем в какой-то момент зритель знает о происходящем двести лет назад куда больше, чем современные герои пьесы: прошлое и будущее происходит параллельно. В отличие от персонажей, титулованных историков Ханны и Бернарда, зритель понимает: самое важное, что происходило в этом доме, – не краткий визит Байрона, внесший всеобщую сумятицу, а уроки алгебры, которые приятель Байрона Септимус Ходж давал гениально одаренной хозяйской дочери, шутя решившей теорему Ферма и сгоревшей в огне от упавшей свечи…
Сделав камертоном действия двух талантливых молодых людей – недавнюю выпускницу своего курса в РАТИ Антонину Шеину в роли Томасины и пришедшего на Бронную из питерского МДТ Данила Лавренова в роли ее наставника Септимуса -- режиссер доверил им сложнейшие диалоги, в которых научные парадоксы соседствуют с остроумными колкостями и затаенным флиртом. Актеры справляются с ними, избегнув крена в шутовство, но и не впадая в лженаучное занудство. Того же нельзя сказать об их окружении – выше своих голов артисты «Бронной» не прыгают. Впрочем, Сергею Голомазову удалось поставить спектакль так, что все прочие персонажи и впрямь кажутся пестрым, слегка навязчивым и необязательным фоном для этой искрящейся парочки. Как и лорд Байрон, который в пьесе Стоппарда так и не появляется.
