На «Золотой маске» сыграли спектакль «Максар. Степь в крови», вольную адаптацию шекспировского «Макбета», поставленную в Бурятском театре драмы имени Намсараева. Режиссер спектакля Олег Юмов -- недавний выпускник курса Сергея Женовача. В «Максаре» есть все, за что мы ценим национальное искусство: этническая музыка, костюмы, красивое гортанное пение. И даже артисты, исполненные восточной мощи. Но спектакль это не спасает.
Все лучшее
На задрапированной в бело-бежевые тона, и от того напоминающей степное осеннее небо сцене появляются три ведьмы. Под аккомпанемент каких-то таинственных струнных инструментов (музыканты сидят невдалеке, слева на авансцене) они принимаются щебетать так весело, что слово «хан» можно принять за задорное «ха!» Потом выходит Макбет, то есть Максар (автор пьесы Бояр Жигжитов адаптировал не только сюжет, но и имена шекспировских героев). Он одет в серую кольчугу и выглядит очень благородно. Хороший актер Баста Цыденов скупо, но наглядно передает все душевные муки широкой максаровой натуры: подпав под ведьминские чары, смелый воин задумал убить старого хана и сесть на его место. Потом появляется Саяна Цыдыпова. Она играет жену Максара (то есть леди Макбет). Это тоже очень хорошая актриса. Кротко и покорно глядя в зал, поводя хрупкими плечами и повевая тонкими руками, она, словно колыбельную, напевает мужу, как именно надо убить старого хана. Собственно, на этом все лучшее в спектакле кончается.
Все остальное
В промежутках между диалогами Максара и его жены по сцене ходят разные люди с флажками, воткнутыми в шлемы. Это рядовые воины. Потом один из них присаживается на ханский трон (фанерный стул с мутной зеркальной спинкой), вынимает из-под трона череп и произносит монолог про бедного Йорика. А другой натягивает на себя европейскую одежду -- зеленый камзол и желтые чулки, мажет лицо белой краской, но принимается играть не шута из «Двенадцатой ночи», а серийного убийцу, который, по поручению Максара, режет, как ягнят, всех его возможных соперников на пути к власти.
У остальных участников спектакля два основных занятия: либо, потрясая мечами и кинжалами, они изображают битву, либо пируют, подняв кубки из папье-маше. Поскольку все мизансцены в спектакле фронтальные, то издали кажется, что артисты так и норовят чокнуться с первым рядом партера.
В самых патетических местах справа на авансцене, напротив музыкантов с народными инструментами, усаживается небольшой ВИА и добавляет действию драйва, исполняя современную музыку под аккомпанемент красивого горлового пения. Поскольку больше никаких режиссерских находок в спектакле нет, а сюжет «Макбета» известен, то все остальное время зрители поглядывают на бегущую строку перевода, чтобы понять, в каком именно эпизоде истории они сейчас находятся. И тут их ждет немало открытий. Видимо, в результате двойного перевода (с английского на бурятский, а потом на русский) текст «Максара», поставленного столь же доходчиво, как бывало в спектаклях советских ТЮЗов, напоминает строчки из букваря.
У каждого персонажа здесь случается момент истины, когда, обращаясь непосредственно к публике, он объясняет свои поступки. Максар делает это примерно так: «Я был отважный воин. Но ханом быть я захотел и много я народу погубил».
Во втором акте, когда злодеяния Максара переходят все пределы, подсвеченный красным задник превращается в кровавое зарево, а посередине сцены появляется жутковатая маска. Видимо, это шаман, которого Максар тщетно призывает к себе на помощь. Однако более молодым и сильным воинам удается пригвоздить зарвавшегося тирана. Делают они это буквально: мечут в развернутый спиной к ним трон кинжалы, пока сидящий на нем Максар не обмякнет. Чтобы кому-то из зрителей не пришло в голову пожалеть убитого тирана, актеры обращаются к публике с таким примерно призывом: «Давайте хранить мир. И вместе чтить наших стариков под синим небом. И вместе поднимать нашу молодежь…"
