Вид на Кремль и ХХС поменялся на промзону Павелецкой набережной. Обосновавшаяся на новой площадке близ станции «Москва-товарная» и завода ЗИЛ, Baibakov art projects попыталась уловить гений места. К новоселью, а также к «Году Франции в России», привязана выставка «Нескончаемый бой». В бой вступили десять французских левых художников -- от ветерана арт-фронды Томаса Хиршхорна до молодого, но уже заявившего о себе Сиприена Гайяра.
Тюрьма в цеху
Новая площадка Baibakov art projects -- это два этажа в здании типа бывшего заводского ДК. Архитектура в стиле советского минимализма -- постная геометрия в бетоне. Этот бетон не пытаются прикрыть, наоборот, обнажают насколько возможно. Главный зал с 7-метровым потолком похож на галерею типа модного white cube, а еще на заводской цех или на внутренний тюремный двор для прогулок заключенных. Он прекрасно просматривается через стекла второго этажа -- с антресолей, где мог бы сидеть либо мастер цеха, либо стрелок охраны. От зала отходят коридоры, похожие на тир.
Все это пространство вполне соответствует экспозиции с названием «Нескончаемый бой», в котором слышен отзвук знаменитого опуса философа Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать», посвященного не только истории пенитенциарных заведений, но и проблеме репрессивной власти вообще. К открытию выставки организаторы обещали выпустить электронную книгу с переводами текстов современных левых французских философов -- продолжателей Фуко, но, видно, не успели. А потому художники выступили без интеллектуального конвоя. Хотя, возможно, это и к лучшему: выставка -- не изба-читальня, а рассматривать работы и при этом вникать в тексты мэтров левого дискурса было бы настоящей пыткой. И потом, художники -- не иллюстраторы философов и не пленники концепций, а пока что «вольняшки». Каждый из них ведет свой нескончаемый бой с поползновениями власти всех видов и рангов, занимаясь художественными диверсиями и партизанщиной.
Скульптура
Томас Хиршхорн воюет давно, лет тридцать. С тех пор как он, уроженец мирной Швейцарии, вступил во французскую левокоммунистическую группу Grapus и начал строить арт-баррикады. Как-то по-другому его хаотические «трехмерные скульптурные формы» (понятие «инсталляция» он категорически отвергает), собранные из рваной бумаги, фольги, скотча и картона и исписанные протестными лозунгами, и не назовешь. Впрочем, некоторые критики называют его опусы «чип трик» -- «дешевый трюк». Но это, конечно, недоброжелатели. Просто Хиршхорн излагает свое артистическое кредо с помощью подручных «уличных» средств. Молодежный, почти анархистский драйв лихо катит его платформу «перманентной революции». Бой у художника действительно нескончаемый: с обществом изобилия, с консюмеризмом, товарным фетишизмом -- как в материальной, так и идеологической ипостаси. Выставленные в зале white cube манекены haute couture, облаченные в газетно-журнальное рванье, и коллажи из эротических обложек -- последние сводки с фронтов. В целом смысл очевиден: война объявлена подиумам и гламуру. А вот кому мир, не слишком ясно. Да это и не столь важно, поскольку Хиршхорн ведет вечный бой, и ему, лауреату премий Дюшана и участнику различных биеннале и квадриеннале, покой не снится.
Инсталляция
Линию обороны выстроила и художница Латифа Эшак. Инсталляция уроженки Марокко ощетинилась рядами черных копий, за которыми видны разложенные на полу камни. Впрочем, это не совсем копья, а пустые флагштоки, такие, на которых во время международных конференций вывешивают флаги. Да и камни -- не булыжники пролетариата, а орудия казни, с помощью которых на Востоке совершают постыдный ритуал. В общем, Латифа Эшак протестует против диких патриархальных нравов и укоряет мировую общественность в безразличии к несчастным.
Архитектура
Вильфред Алменда пеняет американской администрации, пообещавшей ветеранам и семьям погибших во вьетнамской войне выстроить дома. Власти о некоторых из них попросту забыли (что бывает, как известно, не только в США). И вот Алменда решил поработать в качестве архитектора. Разумеется, его макеты домов из бросовых материалов (для одного из них художник даже пожертвовал дверью собственного дома) не пробудят совести чиновников. Но как контррельефы, как арт-объекты они будут напоминать о популистских обещаниях власти всякий раз, когда будут экспонироваться на международных выставках.
Кино
Молодого, 30-летнего, Сиприена Гайяра могли бы принять в отечественное протестное объединение «Архнадзор». Хотя бы за снятый им восьмиминутный фильм «Города из золота и зеркал». В нем рассказывается о том, как огромный современный отель в Мексике, принадлежащий поп-певице Мадонне, безнадежно исказил облик исторического памятника -- храмового комплекса майя. При этом властным варварам-застройщикам Гайяр шлет предостережение: то, что было построено без уважения к природе и истории, может обратиться в хлам, а вытесненная урбанизмом природа все равно возьмет свое. Запечатленные на фото курганы -- это все, что осталось от снесенных во французской глубинке пятиэтажек.
Коллаж
И, наконец, о том, что главный нескончаемый бой все-таки идет в сознании самого человека, напомнил дуэт Иды Турсик и Вильфреда Милля, создавших живописный диптих на основе кадров «Жертвоприношения» Андрея Тарковского. Тех, где герой фильма, отвергая материальное благополучие, сжигает свой дом. В качестве эпиграфа к выставке взята фраза из той же книги Мишеля Фуко: «Мы должны слышать далекий гул сражений…» Может быть, в «Жертвоприношении» как раз и слышится эхо экзистенциализма, философии уже немодной в наше время, но традиционно французской.
