К 21 декабря, которое одни наши соотечественники празднуют как день рождения И. В. Сталина, а другие примечают как просто самый темный день в году (зимнее солнцестояние), в филиале галереи Гельмана на Малой Полянке открыли выставку «Послание вождя. Автографы Сталина».
Издательство «Автограф века» предоставило 19 репродукций академических рисунков обнаженной натуры, на которых «отец народов» начертал красно-синим карандашом раздраженные резолюции, имеющие мало общего с искусствознанием.
Сталин и художества
Насколько известно историкам, Сталин не разбирался в изобразительном искусстве и в музеях не бывал. Правда, единственный раз в 1949 году он со свитой как-то зашел в ГМИИ Пушкина (говорят, ночью), чтобы осмотреть выставку «Подарки Сталину». Во всем остальном, касающемся изопродукции, он, видимо, доверял журналу «Огонек», в котором периодически публиковали репродукции картин русских классиков и мэтров соцреализма.
Кстати, образчики этого сталинского «ампира» -- огромные полотна Налбандяна, А. Герасимова, Сварога, Ефанова и Хмелько -- сейчас можно увидеть в филиале Московского музея современного искусства на Гоголевском бульваре на выставке «Соцреализм: инвентаризация архива», которой «Росизопропаганда» отмечает свой 50-летний юбилей, а не 130-летие Сталина. По воспоминаниям же Светланы Аллилуевой, Сталин в поздние годы любил журнальные фотографии детей и украшал ими свою резиденцию – дачу в Кунцеве. Впрочем, он еще обожал картину Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Но вовсе не из-за живописи, а потому, что любил к месту и не к месту повторять, смакуя непристойные пассажи, содержание этого самого казацкого ответа.
Сталин и натурщики
Имея в виду этот культурный бэкграунд, не стоит полагать, что своими надписями на репродукциях академических рисунков вождь стремился внести вклад в языкознание и искусствоведение. Скорее всего, здесь дело в случае. Можно предположить, что где-то в конце 1940-х годов в очередную бессонную ночь на кунцевской даче Сталин просто изъял у задремавшего охранника подборку репродукций, которыми тот любовался как доступной порнографией и тем самым коротал время. В пользу этой версии говорит и то, что среди листов сохранилось всего лишь две вполне невинные штудии женского тела (вероятно, более откровенные «ню» постовой уже припрятал). Молодые натурщики с идеальным сложением и фактурные обнаженные старики, изображенные в классических картинных позах еще учениками Академии художеств Александром Ивановым, Василием Суриковым, Ильей Репиным и Валентином Серовым, надо полагать, сподвигли высокопоставленного полуночника к своеобразному социально-политическому анализу.
Возможно, выводя скабрезные надписи типа «Работать надо, а не др…ть», престарелый вождь вспоминал давние семинаристские проказы и приблатненные шутки времен туруханской ссылки. Вероятно, он продолжал сводить счеты с покойниками, с теми, кого некогда боялся, ненавидел и, в конце концов, уничтожил («Рыжий паршивец Радек, не сцал бы против ветра, не был бы злой, был бы живой»), с теми, кого презирал, как например Калинина («Что такой худой, Михаил Иванович? – Работой занимаюсь. – Ананизм – не работа. Марксизмом займись! Хе-хе!»). По этим приметам можно заключить, что надписи относятся к концу 1940-х: Радека расстреляли в 1939 году, Калинин умер в 1946-м. Хотя, с другой стороны, Сталин не отказывал себе в удовольствии отпустить в узком кругу приближенных скабрезную шутку (о его грубости в отношении не только Крупской, но и других соратников по партии писал еще Ленин). А потому можно предположить, что эту «отрецензированную» графику он хотел кому-нибудь да показать из своего окружения. Хотя бы тому же задремавшему охраннику, дабы тот, пробудившись, смог убедиться в бодром самочувствии вождя и правильности проводимой им линии.
Сталин и образ мачо
Впрочем, стилистика надписей и своеобразные эстетические предпочтения той или иной обнаженной натуры – все это, разумеется, очередная маска вождя, истинного лица которого нам, вероятно, никогда не суждено увидеть. Сталин хотел, чтобы его видели эдаким «мачо», сильным мужиком с вполне здоровой ориентацией, чья грубость понятна простым людям и даже ими любима. Оттого все старые натурщики у него сплошь бессильные оппозиционеры, ренегаты и трусы – Плеханов, Свердлов и тот же Радек. Так, не в силах подобрать прототип «социалпредателя» для натурщика с поднятой рукой А. Иванова, вождь накрест перечеркивает рисунок и по-детски набрасывает: «Просто боится солнца! Он трус!!!»
Сталин ценит силу и агрессию и презирает нерешительных. Натурщикам Серова, судя по всему, изображающим сцену убийства Авеля Каином, он шлет рекомендацию: «Дурак!!! Совсем забыл что делать!» Понятно, что адресовано это Каину. Молодые натурщики, запечатленные в вольных романтических позах, вызывают у него раздражение («Таких бездельников полно и у нас. Филос-сос!»), а задумавшиеся -- тем более («Один задумчивый дурак хуже 10 врагов»). Единственное исключение – «Молодой натурщик с палкой», заслуживший одобрение: «Советский Давид готовится разделать мировой империализм. Поможем!!!» Здесь, вероятно, сказались впечатления от посещения Пушкинского музея в 1949 году: огромный слепок с микеланджеловского Давида трудно было не заметить.
Организаторы выставки настаивают на подлинности сталинских автографов и даже приводят почерковедческую экспертизу, однако с происхождением подборки листов дело не совсем ясное, а без отчетливого провенанса и утверждать что-либо преждевременно. Говорят, что они от наследников некоего офицера охраны. Возможно, что это был ему подарок от Сталина. Но, как говорят на родине первых академий художеств, «si non e vero, e bon trovato», то есть «если это не правда, то хорошо придумано».
