В арт-центре Baibakov art projects, разместившемся на территории бывшей фабрики «Красный Октябрь», открылась выставка специального гостя Московской биеннале современного искусства -- модного бельгийского художника Люка Тюйманса. О живописных достоинствах его монохромных картин из серии «Наперекор дню» лучше всего могут судить те, кто дни и ночи просиживает перед экраном телевизора.
Наперекор арт-критике, которая несколько десятилетий тому назад не только похоронила живопись, но и справила по этому поводу не одну панихиду, Люк Тюйманс уверен в ее жизнеспособности и пытается передать эту веру зрителям. Однако когда он разворачивает экспозиции своих бледно-голубых и тускло-зеленоватых картин, свет в которых мерцает, подобно освещению в приемном покое или морге, то эта вера как-то улетучивается. При этом закрадывается вполне обоснованное сомнение: действительно ли художник родился в стране Рубенса, Йорданса и Энсора?.. Даже лунатические сцены бельгийского сюрреалиста Поля Дельво кажутся по сравнению с гулкими пустотными пространствами Тюйманса бурными жизнерадостными карнавалами.
Возвращенец
Впрочем, и сам Тюйманс после окончания Академии художеств в Антверпене пережил период разочарования в живописи. В начале 1980-х он променял подрамник на экран и забросил палитру ради кинематографа. Правда, спустя несколько лет он все же вернулся к мольберту, но уже во всеоружии приемов кадрирования, blow-up, синхронизации и монтажа. Впрочем, это возвращение было, так сказать, призрачным. Одна из серий Тюйманса так и называется -- «Привидения» («Les Revenants»). Стоит заметить, что во французском «revenant» одного корня с «revenir» -- «возвращаться» или «снова приниматься за какое-нибудь дело».
Итак, Тюйманс снова взялся за кисти, отдавая себе отчет в том, что достичь большего в колоризме, чем его именитые предшественники, он не сможет, а рассказать картиной интереснее и увлекательнее, чем в телерепортаже или документальном фильме, он тоже не в состоянии. Выход напрашивался сам собой. Несколько смазанный телевизионный стоп-кадр превращается в картину, а поскольку смысл вырванного из контекста изображения темен (это при том, что сама живопись предельно высветлена), за ее истолкование берется сам художник. Каждую свою выставку Люк Тюйманс по-концептуалистски сопровождает пространными комментариями в каталогах и такого же рода интервью, раздаваемыми на пресс-показах. Когда же такого «закадрового голоса» нет, журналисты скучают и их вера в живописные достоинства опусов Тюйманса заметно колеблется. Правда, подобное случается крайне редко.
Новейший поп-арт
Мэтр призрачной живописи щедр на комментарии, полные исторических, политических и социальных отсылок, красноречив в собственном жизнеописании. В его живописном романе-газете есть и страницы, посвященные политическим деятелям, от Патриса Лумумбы до «Госсекретаря» (так называется картина) Кондолизы Райс, и репортажи о террористах-снайперах, и дебаты по проблемам холокоста («Газовая камера»), и памфлеты по поводу телемарафонов типа реалити-шоу («Большой брат»), и еще много чего на злобу дня.
Живопись Тюйманса считается постконцептуалистской и постмодернистской. Художник и сам любит говорить, что заслал в conseptual art троянского коня в виде картины. Но можно добавить, что это еще и новейшая версия pop-art с типичными попистскими сюжетами, если вспомнить фирменный набор сюжетов Энди Уорхола, от портретов Мао и Кеннеди до зловещего «Электрического стула». И если живопись как таковую хоронили неоднократно, то по поводу смерти поп-арта некролог еще никто не публиковал.
