Через день после исполнения «Русалки» Дворжака на фестивале «Крещенская неделя» Владимир Федосеев представит в Доме музыки одну из лучших оперных Русалок -- Красимиру Стоянову.
Свой среди чужих
На «Крещенской неделе» -- Международном фестивале, который проходит в театре «Новая опера» с 14 по 31 января, «Русалка» была отголоском летней работы Владимира Федосеева на сцене Цюрихской оперы. Европейская пресса в июне 2010 года окрестила «роскошным подарком» музыкальное руководство постановкой Матиаса Хартманна, где Русалку пела Красимира Стоянова. «Теплый звук, богатство красок и потрясающая эрудиция», -- такими словами критика благодарила Федосеева за его умение расслышать в Дворжаке лирическое томление Тристана и волшебное мерцание «Золота Рейна», фатальную поступь моцартовского Командора и колдовские чары «Лебединого озера».
Делясь швейцарским успехом в «Новой опере», Федосеев заставил пожалеть лишь об отсутствии у нас столь же обширного сравнительного фона. Ведь все свои ассоциации австро-немецкие рецензенты могли почерпнуть из афиши Цюрихской оперы, щедрой на собственных Моцарта, Вагнера и Чайковского. В Москве такой же комплект днем с огнем не сыщешь. Но обидно, говоря по совести, за другое: до сих пор в Москве нет ни одного регулярного спектакля, которым дирижировал бы Владимир Федосеев. Зато в Цюрихе на его «Лебединое» и «Онегина» ходят семьями. Просто потому, что русский эксклюзив без русского дирижера там немыслим.
Лучше один раз услышать
С оркестром «Новой оперы» глава Большого симфонического оркестра имени Чайковского сошелся на удивление тесно. Забыв недавнюю простуду, Федосеев легко разобрал непростой дворжаковский почерк образца 1900 года. От струнных прямо-таки исходила озерная рябь. Флейтовые подголоски вились бесенятами меж реплик заколдовывающей Русалку Ежи-бабы. Оркестр точно следовал за чередой сменяющихся у Дворжака настроений: музыка то замирала, как вода в тихую ночь, то неслась вперед, под стать охотничьей кавалькаде. Озеро, нимфы с Водяным, «лунная» ария Русалки, страшные заклинания . И вот уж рог трубит, а Принц, охотясь за ланью, влюбляется в немую девушку. Через какое-то время на зал обрушивается свадебный полонез, за ним -- ужасное проклятье злодейки-разлучницы. И долгим несчастьем течет русалочья «жизнь после жизни».
Благодаря музыке, все это запомнилось, будто увиденное. Хотя единственным элементом оформления был подсвеченный экран сценического задника. Из солистов «Новой оперы» в жаркий федосеевский тонус безупречно вписались Елена Поповская (Заморская принцесса), Наталья Бороздина (Поваренок) и Максим Остроухов (Лесник). Зрело и умно выступил Алексей Антонов: его Водяного порой было не отоличить от Вотана. С юмором -- чего стоила реплика «Кто там глючит?..» (в оригинале: «Кто там стучит?..») – спела Ежи-бабу темпераментная Анастасия Бибичева. У приглашенной из Большого театра Елены Зеленской партия Русалки звучала качественно, но не совсем искренне. А Принц Хачатура Бадаляня, кажется, не доучил нот.
«И жить не дано, и умереть не могу»
При внешней наивности либретто о любви Русалки к земному юноше, опера Дворжака не так проста. Беда Русалки, павшей жертвой в любовном треугольнике, лишь поверхность, за которой страшная глубина расхождений любви языческой с любовью христианской, мира природного -- с миром людским. Что-то очень сильное и, одновременно зыбкое, роднит чешскую «Русалку» со «Снегурочкой» Римского-Корсакова. Хотя фасад оперы Дворжака, не в пример «Снегурочке», укреплен серьезными заимствованиями. Тут слышна музыка церковнославянская, вагнеровская, лирическая «под Чайковского» и европейская танцевальная. На пороге ХХ века 59-летний Дворжак музеефицировал своих музыкальных кумиров, сопоставляя себя с ними так же трогательно, как Русалса, поющая «и не женщина я, и не русалка», «и жить не дано, и умереть не могу».
Сегодня не всякий дирижер расшифрует музыкальные коды Дворжака. И не каждый, раскусив личный подтекст этой оперы-сказки, сумеет довести главное – искренность в музыке и упование на чудо – до нужного градуса. Владимир Федосеев сумел. Дело, конечно, в его колоссальной репертуарной эрудиции и раритетном ныне ощущении большого стиля. Выдавать глубокие и сильные эмоции многие дирижеры сегодня то ли стесняются, то ли просто не способны.
Краше всех русалок
Для концерта Красимиры Стояновой, который состоится 24 января в Доме музыки, Владимир Федосеев придумал другой славянский маршрут. В первом отделении -- ария дворжаковской Русалки в исполнении одной из лучших мировых сопрано примкнет к двум болгарским опусам, сюите Панчо Владигерова «Классическое и романтическое» (соч. 1931 года) и арии Десиславы из оперы владигеровского ученика Парашкева Хаджиева «Мария Десислава» (соч. 1978 года). Во втором отделении звучит Чайковский: увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта», сцена письма Татьяны из «Евгения Онегина» и романс «Я ли в поле да не травушка была».
Первой частью, связанной и с болгарским происхождением самой Красимиры Стояновой, Федосеев продолжит наведение исторических мостов. Но потом выявится и другая идея концерта, связанная с историей персональных интерпретаций славянской музыки.
Так или иначе, возникнет соблазн мысленно сопоставить Русалку Красимиры Стояновой с другими русалками нашего времени, Анной Нетребко или Рене Флеминг. Ведь этой партией в исполнении Флеминг сравнительно недавно обзавелись и парижская Опера Бастий, и нью-йоркская Метрополитен-опера. Но еще интереснее, какой получится у Стояновой сцена письма Татьяны. Интрига в том, что в конце прошлого века именно Федосеев привозил в Москву такую Татьяну, лучше которой представить себе до сих пор невозможно. Это была немолодая уже Мирелла Френи, переиграть и перепеть которую до сих пор не удалось ни нашим, ни заезжим певицам. Так что экзамен для Краисмиры Стояновой задуман серьезный, хотя сама она вряд ли об этом догадывается.
24 января в ММДМ
