Постановка «Аттилы» Верди завершила серию премьер на фестивале «Звезды белых ночей». Обещанный блокбастер из жизни варваров, выпущенный под маркой Мариинки, дискредитирует прославленный театр.
Танцовщик вместо экзорциста
Косматые гунны, потрясая копьями, давали клятву верности свирепому вождю Аттиле; коварные римляне строили козни против благородного дикаря, тыча в пространство затупленными мечами. Грозовые облака неслись по заднику, предвещая бурю, трагедию и предательство; в тусклом свете софитов бетонные глыбы декораций казались еще угрюмее и тяжелее. Лохмотья сценических костюмов практически сливались с фоном: серое на сером. Сцена была плоской, как блин; таким же плоским и безрадостным оказалось и режиссерское решение Артуро Гама.
Гама – уроженец Мехико, выпускник тамошнего Университета сценических искусств, сделал карьеру как танцовщик и подвизался главным образом в сфере contemporary dance. Потом переехал в Европу, сделался ассистентом режиссера в «Дойче Опер». Наконец, дебютировал в «Комише Опер» постановкой «Истории солдата» Стравинского, сочинения не вполне оперного. Скорее это музыкально-драматическая композиция. Ныне Гама является режиссером заштатного Мекленбургского театра в Шверине, где за пять лет успел поставить с десяток спектаклей.
Поначалу было объявлено, что ставить «Аттилу» будет Вильям Фридкин, знаменитый голливудский кинорежиссер, «оскароносец», постановщик «Экзорциста» и множества других фильмов. Однако в конце мая сообщили, что Фридкина не будет. Почему -- в театре так и не объяснили. Скорее всего, голливудской знаменитости не улыбалась перспектива участвовать в малобюджетной постановке. А может быть, его не устроили постановочные сроки. Это обидно, поскольку Фридкин интересно ставит оперы. Его спектакли в Опере Лос-Анжелеса и на сцене Баварской оперы – «Саломея» Рихарда Штрауса и «Клетка» Вольфганга Рима, соединенные в одном вечере, – обнаруживают вполне эстетский, холодновато-интеллектуальный подход к театральному зрелищу.
Глыбы, тряпки и самовары
Однако, как говорится, «за неимением гербовой бумаги, пишем на простой». Артуро Гама слепил спектакль, ориентируясь на самые затрапезные клише так называемого «традиционного» оперного театра. От такого ждут верности исторических деталей, точного следования авторским ремаркам и так называемых «жизненности и достоверности». Хотя о какой исторической точности и достоверности может идти речь на территории квазиусловного жанра оперы. Неужели кто-то наверняка знает, как одевались, скажем, боги Валгаллы.
Гама даже не задумался снабдить незатейливую «разводку» хористов и солистов сколько-нибудь внятным авторским message. Сценический текст спектакля оказался до смешного убог, так что описать его довольно затруднительно -- зацепиться не за что. Вышли строем на заданную позицию – застыли. Сгрудились вокруг вождя, воздев копья, – застыли. Протянули руки в мольбе – застыли. Развернулись, ушли строем.
В декорации неровные глыбы, расположенные раскоряченной буквой «П», во втором акте разнообразились косо торчавшими кольями, понатыканными вокруг становища гуннов. Кроме глыб и дреколья, картину составляли рванье и мохнатые шкуры на плечах диких воинов да медные пузатые доспехи, похожие на самовары, на римлянах. Еще парочка знамен приткнута в углу для «оживляжа» – вот и вся диспозиция. За сценографию отвечал Франк Филипп Шлоссманн, за костюмы – Ханне Лоосен.
Упущенные возможности
Либретто между тем открывает большие возможности для постановщика. Варварские пиры, свадебное торжество, шествие плененных римлян, костры и битвы, драматичнейшие дуэты и ансамбли героев оперы – Аттилы, отважной римской воительницы Одабеллы, ее жениха Форесто и римского полководца Эцио... Времена – самые легендарные. Действие происходит в период упадка Римской империи, в 452-453 годах, когда орды гуннов и готов лавинами обрушивались на латинскую цивилизацию. Параллельно в Риме укрепляло свои позиции христианство. Папа Лев I лично вел переговоры с Аттилой о женитьбе варвара на сестре императора Валентиниана III Гонории.
Этот реальный исторический эпизод в либретто вошел в романтизированном и переосмысленном виде. Согласно либретто, таинственный старец в белом является Аттиле во сне и предостерегает его от похода на Рим: «Бичевать смертных – твой удел. Но отступи! Ибо путь уже закрыт: это – земля богов!». «Бич Божий», Аттила уже наяву встречает старца Леоне (читай – папу Льва), который произносит те же слова. Устрашенный, гунн отступает.
Легендарную встречу Аттилы с папой запечатлел в своей фреске Рафаэль Санти. Не исключено, что именно поэтому эпизод проник и в либретто Франческо Мария Пиаве, обозначив главную дилемму оперы как противостояние варварства и христианства.
Верди вообще писал оперы очень рационально: четкая структура, четкая идея, четкое распределение голосов, сильными, точными мазками выписаны характеры персонажей. В «Аттиле» господствует стихия маршевых, духоподъемных, скандированных хоров. Упругая чеканность ритма и общий воодушевленный тон предвосхищают жанровые и мелодические открытия «Макбета», его следующей оперы. Патриотизм, устремленность к победе, надежда, вера звучат в них. Благородство всех без исключения героев оперы, однако, не спасает от трагического финала. Одабелла, преследуемая призраком отца, павшего на поле брани, закалывает Аттилу его же мечом в первую брачную ночь.
Испорчено в Мариинке
Состав солистов на премьеру поставили самый «звездный»: Ильдар Абдразаков – Аттила, Мария Гулегина – Одабелла, Евгений Акимов – Форесто, Владимир Ванеев – Эцио. Таков был выбор театра, на первый взгляд правильный. Расчет был на то, чтобы привлечь публику раскрученными именами. Мария Гулегина, скажем, поет в лучших оперных домах Европы Турандот, Тоску, Абигайль, Лизу. И все-таки в благом намерении крылся просчет. Гулегину выпускать на сцену в партии Одабеллы было нельзя. Да, она поет эту партию уже 15 лет, но это-то и плохо -- все сроки уже вышли. Певица безбожно смазывает сложнейшие витиеватые колоратуры в первой же арии, криком кричит в верхах, голос шатается так, что угадать мелодию невозможно.
Голос Владимира Ванеева, заслуженного баса Мариинки, в партии Эцио тоже не звучал, как должно. Партия для него оказалась высоковата. На верхах певец скорее сипел, нежели пел. По-настоящему качественно, уверенно, ровно и артистично исполнил титульную партию Ильдар Абдразаков, восходящая «звезда» мировой оперной сцены. Он уже неоднократно пел Аттилу и на сцене «Метрополитен опера», и в Амстердаме, и в Милане. Роль срослась с личностью артиста, облегала его, как перчатка.
Отлично провел лирическую партию Форесто Евгений Акимов. Его мягкий, шелковый тенор с пробирающими интонациями транслирует самые нежные чувства и моментально подкупает зал. Акимов оказался достойным партнером Абдразакова в неровном квартете основных солистов.
Эта постановка обнажила тренд, ставший в последние годы ведущим в художественной политике Мариинского театра. Пора интеллектуальных, режиссерских, ставящих острые болевые вопросы спектаклей прошла. На смену им приходит зрелище «на потребу». Требования кассы ставятся выше требований эстетических. Предсказуемая и непритязательная «жвачка для толпы» выдается за высокое искусство. Достаточно того, что на продукции стоит штамп «Сделано в Мариинском». Но со временем такая ставка на ходульные спектакли обесценит сам лейбл.
