Мировая премьера трехактного сочинения композитора Владимира Мартынова по мотивам поэмы Данте «Vita Nuova» превратила Лондон в центр дискуссии о современной русской опере. Представление состоялось в Royal Festival Holl 18 февраля.
Два опыта
Не более двух недель назад в Лондоне слушали оперу петербуржца Александра Смелкова «Братья Карамазовы», написанную по заказу Мариинского театра и его же силами представленную в концертном формате. Оперный Достоевский не сильно воодушевил британскую, как впрочем и российскую критику. Самым мягким у англичан было определение «пастиччо» (итал. «паштет»), использованное, очевидно, с целью приложить автора, кроившего «Карамазовых» по ходульным оперным лекалам ХIХ века. Не порадовав публику чем-то свежим, мариинский состав вернулся в Россию. Британия же приступила к обсуждению грядущей премьеры «Vita Nuova» неизвестного ей 62-летнего московского композитора Владимира Мартынова, которая осуществлена силами, напротив, хорошо известного ей Лондонского филармонического оркестра под руководством, как пишут некоторые, «дирижера-эмигранта из России» Владимира Юровского.
Инициировав эту лондонскую премьеру, 35-летний Юровский оказался в ситуации «свой среди чужих, чужой среди своих». The Times, признавая харизматичность и увлеченность молодого главы Лондонского филармонического (а также оркестра «Век просвещения» и Глайндборнского оперного фестиваля), усомнилась, мол, не расточительно ли играть неизвестно чью музыку, не думая, заполнит ли публика Royal Festival Holl. И вообще, почему в прошлом сезоне маэстро играл в Лондоне музыку Арво Пярта, Валентина Сильвестрова, Бениамина Юсупова, в нынешнем -- Мартынова? Есть более известные авторы.
В поддержку дирижера The Guardian опубликовала его собственный большущий текст-комментарий с говорящим названием «Пытка красотой». Описывая творчество Владимира Мартынова «от Адама до Авраама», Юровский сознался, что общение с композитором было для него «захватывающим». При этом намекнул, что «возможно, эта музыка расколет публику на два лагеря».
Два Владимира
В качестве главного приглашенного дирижера Российского национального оркестра Владимир Юровский регулярно выступает в Москве. Он зарекомендовал себя как один из тех, кто осваивает новые пространства не ради репутационного дивиденда, а ради самой музыки. Удачная карьера на Западе привлекает к нему наших композиторов. И не их вина, что системы заказа на музыку в стране не существует. Каких только предложений Юровскому не делали. Но оперных русских авторов на его счету до Мартынова не было.
При солидной разнице в возрасте двух Владимиров – Юровского и Мартынова обоих роднит предрасположенность к постановке художественных сверхзадач. Важно понимать, что факт написания Мартыновым оперы, как и ее исполнение Юровским, это поверхность движений более глубоких и серьезных.
Владимир Мартынов – композитор с бородой. Буквально и метафорически. Это автор хитроумный и в хорошем смысле искушенный. Изобретенная им парадигма «конца времени композиторов» (изложенная в одноименной книге) апеллирует не столько к концу музыки, сколько к авторскому праву Мартынова на такой вот безысходный комментарий музыкальной истории. Ей и только ей Мартынов формулирует свои приговоры с амбицией последнего диагноста умирающей культуры Европы. Это игра. Но игра всерьез.
Годы, проведенные Владимиром Мартыновым в Троице-Сергиевой лавре за изучением православной музыки, не привели к смысловому противоречию с его же позднейшей эзотерикой («Танцы Кали-Юги», хоры из «Илиады») или с неистребимым западничеством («Реквием», «Магнификат»). Композитор Мартынов славен бескомпромиссной способностью «драть публику за уши», заставляя улавливать музыкальные под- и надтексты. Он может приобщить к дискуссии с Моцартом. Можно оценивать дизайнерский минимализм его лексики, подвергаясь пресловутой «пытке красотой». Главное, чего делать не стоит, – это приписывать «минимализм» всей музыке Мартынова. Композитор настолько непрост, что любой однобокий «приговор» сводит на нет все замышленные им провокации.
Уж кому-кому, а Мартынову дантовская «Vita Nuova» как раз по зубам. Работает встречная формула: Данте изобрел литературный язык Нового времени – Мартынов убежден, что время этого языка подошло к концу. Самая пора вспомнить слова дирижера Юровского, в одном из предпремьерных интервью сказавшего: «Мартынов – не совсем композитор». Попал не в бровь, а в глаз.
Два мира
Строго говоря, лондонское исполнение «Vita Nuova» «мировой премьерой» на все сто не является. Опера впервые представлена в том виде, в каком ее задумали композитор и его соавтор либреттист Эдуард Бояков. Но стоит напомнить, что в Москве часть оперы уже слышали (первый акт -- на Пасхальном фестивале 2003).
«Vita Nuova» – это замороженный проект Мариинского театра. Главное, чем он запомнился, это участие в попытке двух главных театров страны, Мариинского и Большого, выступить на поприще современной оперы. В 2001-м Мариинка заказала оперу москвичу Владимиру Мартынову, а Большой – петербуржцу Леониду Десятникову. Из двух заказов (и как мы помним, не без мучений) выжил один – «Дети Розенталя» Десятникова-Сорокина.
Сейчас дирижер настроен неофитски: «Мне в эту религию придется обращать большой коллектив». А композитор -- философски: «Дантовская «Vita Nuova» -- это не текст про любовь. Это текст о тексте про любовь. Также и моя опера -- это не только опера. Это опера про историю оперы как наиболее важного жанра европейской культуры». Говорить, конечно, легче, чем убедить публику музыкальными аргументами. Особенно на британской территории, перегретой разговорами о новых русских операх, о кондиции их авторов и о конкуренции русских дирижеров (напомним, Валерий Гергиев занимает в Лондонском симфоническом пост, аналогичный посту Владимира Юровского в Лондонском филармоническом).
28 февраля оперу «Vita Nuova» услышит еще и Нью-Йорк в рамках цикла «Новая музыка для Нового зала», придуманного для открывшегося после четырехлетнего ремонта зала Lincoln Center. Но по большому счету главный разговор об опере Мартынова впереди. Хотел того композитор или нет, премьера его произведения ставит под прицел нашу отечественную музыкальную ситуацию в целом. Причем ситуация парадоксальна. Если будет удача, минкультовские чиновники решат, что все нормально, сделают выдох и, скорее всего, опять забудут об операх, композиторах и о современности. Если случится провал -- возможно, зашевелятся. И тогда наша опера обретет если уж не новую жизнь, то хотя бы виды на нее.
