В новых переводах: университетский роман от надежды английской литературы Зэди Смит, приключения на Диком Западе от американского прозаика Чарльза Портиса и несладкие сны от представителя молодой польской прозы Войцеха Кучока.
Зэди Смит. О красоте / Перевод с английского О.Качановой, А.Власовой. М.: Издательство Ольги Морозовой, 2011
Одна из главных героинь романа «О красоте» -- умненькая студентка Зора, которая всегда таскает с собой тяжелый рюкзак с увесистыми томами, «чтобы ее не унесло потоком». Зора старается крепче держаться за свои убеждения и переживает, что никак не может с ними срастись: ведь на самом деле она могла бы «с тем же успехом и воинственностью отстаивать другую точку зрения: защищать Флобера, а не Фуко; спасать от нападок Остин, а не Адорно». Та же уютная, женственная строгость, с которой героиня следит за верным ходом своей интеллектуальной жизни, свойственна и писательской манере самой Зэди Смит. Ее роман называется, словно трактат, и она действительно проводит тщательные разыскания «по теме». Писательница проверяет всех своих героев -- насколько они красивы, внутренне и внешне, насколько верно они понимают, что такое красота как таковая. Слово с обложки то и дело проявляет себя -- в уличной бостонской встрече, в разговоре на концерте или в повороте чьей-нибудь головы. В эти недолгие мгновения гармонии читатель не остается внакладе -- энергия радости передается через страницы, пусть даже ей приходится преодолевать шероховатости не всегда блестящего перевода.
Самую болезненную бытовую правду о красоте Зэди Смит прячет в середину романа. Родители Зоры познакомились в Нью-Йорке: англичанин-искусствовед и афро-американская красавица-медсестра, но долгим годам удачливой семейной жизни теперь пришел конец, их брак разваливается. Словно перепутав кухню и кафедру, суровый, и вместе с тем испуганный профессор объясняет жене свою измену: «Правда в том, что мужчины откликаются на красоту. И это пожизненное свойство. Конечно, пристрастие к красоте в ее физическом аспекте закабаляет и делает из нас мальчишек, но... оно истинно». Отца Зоры может извинить то, что он и сам находится в тисках эстетического правосудия: его работа о Рембрандте остается лишь в стадии черновика, в то время, как его соперник, выходец из Тринидада, превратил своего «Рембрандта» в бестселлер. Да что там бестселлеры, либеральные или консервативные взгляды, если спор идет о том, кто лучше аккумулирует красоту и гармонию в собственном семействе?!
Чарльз Портис. Железная хватка / Перевод с английского М.Немцова. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011
В послесловии к роману писательница Донна Тарт рекомендует его как любимое чтение американских бабушек и внучек. Одно время «Железная хватка», действие которой происходит в 1870-е, входила в школьную программу США, книгу передавали из поколения в поколение, «зачитывали» в библиотеках. К российскому читателю она пришла только сейчас. Героиня романа Мэтти Росс словно придумана, чтобы объединять читательниц разных возрастов: 14-летняя храбрая девчушка, твердо решившая отомстить убийце отца, она же – старая дева, мудрая и рассудительная, десятилетия спустя рассказывающая о своих опасных приключениях со стрельбой, засадами, погонями и ядовитыми змеями. Чтобы объяснить причины ее популярности, нам предлагают понятное сравнение – Гекльберри Финн. Только Мэтти «круче» Гека, потому что она положительная и в то же время очень живая: «Ее невозмутимость напоминает бесстрастие Бастера Китона, Мэтти тоже замечательно делает Каменное Лицо – повествуя о неприличных или смехотворных ситуациях, в которых оказывается, она даже не улыбнется».
Мэтти нанимает судебного исполнителя Кочета Когберна, этот контрастный дуэт и держит романное напряжение. Когберн становится проводником девочки в мир, где, по словам той же Тарт, «рыцарство встречается с фронтиром, где прежняя Конфедерация начинает сливаться с Диким Западом». Нашим проводником в этот американский мир становится переводчик Максим Немцов, любезно разъясняющий в подробных комментариях, когда была «Битва при Чикамоге» (так в 1920-е называлась масонская молодежная организация, что в штате Оклахома). После прочтения романа со всеми его сносками стоит посмотреть одноименную экранизацию братьев Коэнов.
Войцех Кучок. Как сон / Перевод с польского Ю.Чайникова. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011
Молодой польский прозаик Войцех Кучок повсюду видит признаки всеобщей сонливости. Может быть, его вдохновил детский стишок Яна Бжехвы про «сбежавший с кухни клей», который склеил все кругом, из-за которого даже «глаза слипаться стали, чтобы все скорее спали». Поначалу все в романе видится как будто сквозь прищуренные глаза. Сонный водитель ведет автобус с сонными пассажирами: «Каждая ночь – эхо дня, каждый сон – копия действительности, молодежь едет на завод, не вполне уверена, не сон ли это, вот на всякий случай молодые и не разговаривают друг с другом, потому что может оказаться, что они разговаривают во сне, а это вроде как неприлично». Спит на ходу выпускник медицинского института Адам, у актрисы Розы нарколепсия, а писатель Роберт впал в оцепенение, не в силах приняться за второй роман. Каждому из этих троих еще и родственники мешают. Этот мотив тянется еще из предыдущего, переведенного у нас романа Кучока «Дрянье», где мальчик страдает от жестокости отца.
Прозаик некоторое время словно укачивает свой роман, мерный ритм с долгими перечислениями и абзацами на несколько страниц вгоняют читателя в транс. Но стоит ему только поверить, что «жизнь есть сон», и даже углядеть в тексте имя «его величества Кальдерона», настает пора просыпаться. Адам, несмотря на угрозы своих пожилых старорежимных родителей, дает волю чувствам и заводит рисковый роман с юным воришкой. Роза уходит от властного мужа, который чуть ли не открыто ей изменяет. А прозаик Роберт наконец награждает своих читателей страстным монологом о том, как вредно быть ленивым.
